Рысюхин, это можно пить⁈
Глава 1
Казалось, только вчера было первое ноября, я стрелял по опытным образцам броневых пластин и знакомился с первыми своими дружинниками — и вот уже пора готовиться к Новому Году. Кто спёр два месяца?
Нет, на самом деле эти месяцы были очень насыщенными и вовсе не пропали, но эффект получается странный: забитый делами и заботами день вмещает в себя столько, что кажется вдвое длиннее, чем есть, составленная из этих же дней неделя пролетает так, что хочется порой спросить: «как это, сегодня — пятница⁈ Среда же должна быть», а два месяца ужались в две очень-очень трудные недели.
Но я-то хоть на человека похож, тогда как мои сокурсники, имевшие проблемы со вторым барьером, вовсе каким-то недоделанным големам уподобились. Ходят по коридорам страшные, с остановившимся взглядом, зачастую не помнят не только того, здоровались ли мы сегодня, двое на моих глазах пытались определить ходили они на обед или только собирались. Пришлось выступить арбитром, указав, что большая перемена только-только начинается, после чего в буквальном смысле слова брать их за руку и вести в столовую. А что вы хотите — отработка пропущенных практических и лабораторных, причём пока не сделают начальные — до текущих их не допускают, потому как нечего им там делать, так что для уменьшения задолженности надо выкладываться вдвое сильнее, а и под одинарной нагрузкой многие выглядели так, будто вот-вот лягут в уголок и помрут.
Из всех отстающих только дочка барона Рапухина[1] была свежа, бодра и весела. Он так и не взяла второй барьер, нимало об этом не переживая, поскольку отец написал заявление на академический отпуск «по состоянию здоровья», из которого девушка вряд ли вернётся, поскольку главной цели по её же словам уже добилась: нашла выпускника с финансового факультета, который согласился стать её мужем на условиях вхождения в род жены. Как выяснилось, она в последний месяц даже конспекты не вела, не собираясь продолжать учёбу. Нет, я понимаю, у каждого свои интересы, но ведь она, вполне возможно, занимала место того, кто хотел учиться, но не смог поступить.
У меня же с учёбой всё вышло на устойчивые рельсы. Три зачёта из шести я получил ещё в семестре, заодно освободившись от практических занятий, один, самый страшный, у декана — получил на последней в семестре паре, одновременно с защитой последней лабораторной, вместе с ещё четырьмя одногруппниками, так же не имевшими пропусков. Таким образом зачётная сессия у меня свелась к получению двух зачётов, один из которых — по военному делу и заняла четыре дня. В результате я освободился за неделю до праздников, и даже наивно успел помечтать пару часов о том, что сейчас отдохну и высплюсь.
Наивный чукотский юноша, да-да. Кстати, почему дед использовал название именно этого воинственного племени мне непонятно, а он объяснить толком не смог. Одних приглашений в гости на Новый год было больше двух с половиной сотен! И ведь все понимали, что из-за учёбы я не смогу ходить с визитами, и я понимал, что они понимают, но — положено! Они обязаны пригласить, я обязан ответить. Причём если подавляющее большинство приглашений можно было просто вежливо отклонить — да меня там, если честно, не особо и ждали, то другие требовали развёрнутого ответа и переноса взаимных визитов на зимние каникулы. Это были закономерно ожидаемые приглашения от баронов Клёнова и Шипунова, а также довольно внезапное — от графа Сосновича. Тестя с тёщей и профессора Лебединского я в общей череде не считаю, всё же родня и человек, который стал ближе многих родственников, да и живут рядом.
Самым же главным, на взгляд Мурки, стало приглашение на Зимний бал у губернатора. Я, если честно, ждал его в прошлом году, на правах победителя конкурса бала Осеннего, но по каким-то причинам не получил, испытав при этом даже некоторое облегчение. А вот сейчас, внезапно… Ну, как «внезапно» — второго октября, в понедельник принесли. Я тогда недооценил весь трагизм ситуации, считая, что вопроса с костюмами не возникнет, но не учёл положения Маши. А она довольно заметно, если знать, куда смотреть и на что обратить внимание, округлилась, так что платье требовалось, во-первых — новое, во-вторых — особого покроя и в-третьих — заранее нельзя было точно сказать, какого именно размера! Ну, и мне пришлось «строить» новый костюм. Причём не абы какой, а маскарадный, но при этом приличный в обществе!
Темой бала-маскарада были объявлены «двенадцать месяцев» — каждый гость, или пара, должны были представить своими костюмами один из месяцев года. Я сразу заявил, что мы будем представлять май, поскольку оба родились в этом месяце, на что мне организаторы ничего не смогли возразить, или не хотели в принципе. Я, признаюсь — с трудом, но удержался от идеи предложить нарядить Машу майским деревом и водить вокруг неё хороводы. Дед, правда, сказал, что это было бы очень изощрённое самоубийство, но, думаю, дело ограничилось бы побоями. Это я так шучу, если что.