И вот — день бала. И снова приходится ехать в наёмном экипаже, поскольку это как раз тот случай, когда все резко вспоминают о «невместности» для дворян управлять повозкой. Да и бросать фургон перед крыльцом губернаторской резиденции — та ещё идея. И костюм этот — в нём зв руль даже сесть, уже сложно будет, не говоря уж о поездке.
Но я уже опытный, да и дед подсказал — я загодя заказал для нас отапливаемую карету, оговорив при этом с извозчиком, что печка должна быть заранее протоплена, а угли выметены: не хватало ещё, чтобы один из них выпал и прожёг платье! Внёс полтинник задатка и назначил время — слава Рысюхе, всё прошло, как задумывалось.
Перед выходом из кареты пришлось надеть ещё и маски на лица, раз уж маскарад. Распорядитель даже и представил нас «обезличено»:
— Барон и баронесса Май!
А у меня, к удивлению, тут уже есть знакомые, и не только шапочные, по вечеринке в Дворянском собрании! Но подойти, поздороваться и поговорить просто так — нельзя! Социальная условность, которая требует «не узнавать» участников маскарада, пока на них надеты маски, пусть даже это полумаска на глазах в три пальца шириной. Хотя, например, «виконтесса Январь» — её и родственники не узнают, разве что по голосу! Не то причёска, не то головной убор изображают верхнюю часть сосульки, дальше та же сосулька, полупрозрачная, но полностью искажающая черты лица, опускается, сужаясь и сходя на нет чуть ниже пояса. По бокам от нижней части сосульки платье изображает из себя сугроб, полностью скрывая очертания фигуры. Да что там лицо или фигура! Даже рост определить не получается, поскольку неизвестна высота причёски! Костюм, конечно, впечатляет, но есть два вопроса: не жарко ли ей там, внутри этой колбы, и как она, когда придёт пора, будет снимать маску?
«Надеюсь, что вместе с платьем!»
«Охальник ты дед, как есть охальник».
«Я имел в виду, что там, под ним, будет ещё одно платье, а ты что ждал?»
«Тьфу на тебя!»
Приходилось шествовать, легонько постукивая посохом по полу и словно бы невзначай раскланиваться со знакомыми, оставляя или получая намёки на желание поговорить после снятия масок. Начало бала назначено на пять часов вечера, «разоблачение» же состоится около семи, после поздравления от губернатора и перед началом праздничного ужина. Да, классический подход к Новогоднему маскараду требует, чтобы маски снимались ровно в полночь, но у нас тут стилизация и сплошные условности. Плюс к тому два объективных факта: во-первых, многие маски мешают есть, а то и вовсе делают это невозможным, как у той же Сосульки-Января, а во-вторых — бал заканчивается в одиннадцать часов вечера. Но пусть сегодня только двадцать восьмое декабря, и разойдёмся до полуночи, тем не менее, все будем делать вид, будто Новый год сегодня и мы его встречаем. Ещё одна условность, да. И вот, ради этих двух часов… Ладно, что-то я разворчался.
Приглашённые собирались неспешно, оркестр наигрывал что-то ненавязчивое, скользившие по залу официанты так же ненавязчиво предлагали вина — игристые и простые, с лёгкими закусками к ним, наподобие маленького кусочка сыра или тонкого, просвечивающего ломтика вяленого мяса в палец шириной и длиной, или чего-то ещё, столь же несущественного. Кстати говоря, довольно коварное дело: не рассчитав силы, можно знатно «накидаться» ещё до начала основной программы: пусть вино и лёгкое, но количество не ограничено, а закуски нет. Своего рода тест на сдержанность и умение вести себя в обществе. Особый шик — продержаться до начала застолья с одним бокалом, при этом изображая лёгкую степень подпития. Правда, некоторые уже начали танцевать — пока только те, кто пришли вдвоём и только со своей парой, поскольку официальные танцы ещё не объявлены и приглашать кого-либо ещё считается навязчивым и неприличным. Бокал при этом придётся отдать официантам, а после танца взять новый, поскольку с пустыми руками ходить, опять же — не принято.