У меня аж волосы на затылке дыбом встали, и по спине холодом окатило. Если учесть, что в кассете картечницы — сорок патронов, то к концу боя дружинники остались почти с пустыми руками. Ещё совсем чуть-чуть — и пришлось бы или сходиться врукопашную, или всё бросать, возможно — включая раненых, и удирать. Позднее, из рассказов Старокомельского, Маши (когда она успокоилась), бойцов дружины и других участников событий я смог сложить единую и вроде бы непротиворечивую картину событий.
Жители Шубников, как можно понять из названия, занимались изготовлением шуб. На самом деле, в основном шили кожухи и тулупы для жителей окрестных деревень и на продажу на рынках Смолевич и Червеня, но и с мехом работали тоже, хоть и редко. Понятно, что у них была своя мастерская по выделке кож, и так же понятно, что её постарались вынести подальше, на другой берег речки. Ну, и кожевенники переселились за мост, на выселки. Воспользовавшись тем, что в лесу есть место, закрытое от посторонних глаз и куда никто не ходит, они построили там стационарный самогонный аппарат — конкуренты, понимаешь — и по очереди его использовали. Вот возвращавшиеся с ночной смены два кума и обнаружили первыми изнаночных тварей.
Надо сказать, что Волна не выплёскивается сразу, мгновенно. Прорывы открываются в течение пятнадцати — двадцати минут, иногда и до получаса это растягивается, и первые вышедшие из них монстры ничего особенного из себя не представляют — прорыв как прорыв. Они разбредаются по округе и лишь потом, когда Волна сформируется, становятся её разведчиками. В общем, от вышедшего на тропинку крысюка кумовья отбились с помощью топора и рогатины, которую стали брать с собой после появления в округе стада диких кабанов. Правда, разбили четверть самогона, о чём сожалели даже через неделю. Испуганные самогонщики бросились к домам, предупреждать о прорыве, а визг свиней. На которых наткнулись будущие разведчики волны, только добавил скорости. Дома они чуть ли не пинками выгнали всех домашних за мост, в деревню, побросав все дела и имущество — и правильно сделали, первые твари выскочили к реке буквально через три минуты, только и успели разбить на мосту пару горшков с живицей и зажечь его.
Мост, кстати, был тот ещё — старший брат снесённого нами сооружения через реку Тальку. Разве что побольше размером и без сквозных дыр в настиле. Но один раз проехавший по нему на пикапе по дороге на похороны главы рода тогда ещё Пробеляков больше никогда этой дорогой не пользовался. В общем, сгорел — и к лучшему. Сразу отрядили верхового в Верхнее и Алёшкино.
Из трёх хуторов, располагавшихся в лесу южнее речки, спасся только один паренёк двенадцати лет, по иронии судьбы — с ближнего к прорыву хутора. Они с отцом как раз обихаживали нового, прошлой осенью купленного, коня, когда увидели появившихся на краю вырубки тварей. Отец забросил сына на спину неосёдланному коню и приказал скакать, предупредить соседей. Ближние соседи, похоже, предупреждению не вняли — судя по тому, где были найдены окровавленные ошмётки одежды, до последнего занимались повседневными делами. Дальние поверили, но степень опасности не поняли — стали зачем-то грузить на телегу скарб, включая сундук с дочкиным приданым и курей в корзинах, а потом неспешно двинулись в сторону Черновы, привязав вторую лошадь и корову к задку телеги. Догнали их, этих чересчур хозяйственных, метрах в трёхстах от опушки. Если бы не стали страдать фигнёй — к появлению тварей на опушке были бы минимум на полпути от неё до Черновы, где уже разворачивалась моя дружина, а если бы гнали коня рысью — и вовсе бы проскочили за спину бойцам. Жадность убивает, что ещё сказать.
Получив предупреждение и подняв дружину по тревоге Иван Антонович приказал было снимать грузовой модуль с трёхосного рейдового броневика, но ещё во время разговора со мной отменил это распоряжение, приказав загружать туда оба переносных миномёта и боеприпасы «под крышу». Терять время на изъятие и загрузку гражданских авто он не стал, отдав соответствующие распоряжения, включая сбор ополчения своему тёзке, Силантьеву и передав Мурке мою просьбу возглавить «колонну снабжения».
Пока грузили грузовик, уж простите за тавтологию, на крыши боевых модулей поставили в турели тяжёлое оружие, то есть — картечницу и оба крепостных ружья. Этих монстров мой воевода выторговал у военных сверх царского подарка, под списание. Гладкоствольные «бабахи» калибра дюйм с четвертью — их даже не стали перестволивать на метрический калибр — с длиной ствола почти два метра, зато изначально казнозарядные, пусть и с чудовищно примитивными затворами, которые пришлось переделывать под что-то вменяемое. К ним шли соответствующих размеров патроны, похожие на заряды к охотничьим ружьям, трёх видов: с круглой пулей, с чугунной дальней картечью и со свинцовой ближней. Пулевые мы переделали под нарисованную дедом «турбинку»[1] — жуткая вещь оказалась. Скорее снаряд, чем пуля, внешне похожий на уменьшенную миномётную мину и весом примерно двести пятьдесят граммов. Если туда ещё поместить пару макров для дополнительного взрывного урона — вообще жуть получится, но ни свободных кристаллов, ни времени для работы над взрывателем физически не было.