После недолгого, но горячего торга, в котором с удовольствием приняла участие бабуля, пришли к соглашению, которое включало в себя пункт, что на каждой банке ли, бочке ли или пакете сухой смеси будет красоваться не слишком большое, но хорошо заметное клеймо в виде отпечатка рысьей лапы с подписью понизу «Рысюхин». При этом никто не запрещает поставить рядом такое же клеймо и с фамилией Толокнянкина. Дальше перешли к деталям, причём почти сразу решили, что лучше сразу же и показывать.
— Для «серебряной» краски нужен порошок алюминия или цинка. Такая краска, особенно алюминиевая, заодно и хорошую защиту от коррозии для стальных деталей обеспечивает. Размер зерна — пять сотых миллиметра, или пятьдесят микрон. Если зерно будет семь сотых и больше — краска будет выглядеть зернистой, шершавой, как лак ни полируй. Но, может быть, кому-то именно такой вариант и понравится. Я бы выставил в лавке несколько одинаковых изделий, покрашенных разной краской, чтобы покупатель мог выбирать.
Идею альбома с цветами и их кодами, как это было распространено в мире деда, я решил придержать — такое как раз и запатентовать можно было, если никто не обогнал.
— Если зерно будет мельче, от тридцати до сорока пяти микрон — то такой порошок придётся разводить в два приёма: сперва сделать пасту с соотношением метала и лака один к трём или даже к двум, тщательно вымесить, чтобы не оставалось пузырей с сушим порошком внутри, а уж потом перед применением развести до покрасочных кондиций.
Я рассказывал, сосед записывал, бабушка скучала. В процессе рассказа я сделал несколько плошек с пудрой разного размера зерна и из разных металлов — алюминия, латуни и бронзы. Потом мы замешали из них краску и на пробу покрасили несколько вещей, что попались под руку — деревянных, металлических и даже глиняный горшок. Заодно показал, как с этой краской может управляться маг металла, даже безо всяких кисточек. Деда при этом «опять что-то царапнуло», но он снова не смог сформулировать мысль.
Отправив загруженного информацией и порошками Толокнянкина восвояси, мы с бабушкой решили было погреться чаем, но как раз к моменту закипания чайника приехал и Пробеляков. Прежде чем бабушка успела выпустить на волю свой снобизм и устроить пляски с соблюдением всех сословных ограничений, я попросил Ядвигу помочь перенести чайные принадлежности в мой кабинет. А это, надо понимать — комната особая. Там я могу угостить кого угодно и чем угодно. Император у себя в кабинете может, при желании, в компании с мещанином чаи гонять без малейшего для себя урона. Слишком у нас ещё работы много, чтобы тратить время на всякие китайские церемонии.
Там, наверху я начал рассказ первым, пока Егор Фомич отогревался. Тем более, что мои новости были короче в изложении.
— Мне довелось оказать некие услуги ректору моей академии, графу Кайрину, а также в какой-то степени и его роду в целом. Итогом, помимо полностью бесплатного с Нового года обучения, станет передача нам во владение доли собственности графского рода в одном из стекольных заводов под Шкловом. Подробности смогу довести после каникул, когда мне передадут документы. Пока скажу только, что нам переходят шестьдесят шесть процентов предприятия, остальные тридцать четыре остаются у того, кто этот завод построил и теперь им управляет.
Бабушка охнула, прикрыв рот руками, Пробеляков же лишь кивнул, принимая информацию к сведению.
— Все понимаете, что это означает не только дешёвые, на уровне себестоимости, бутылки для наших напитков, но и возможность делать особую тару, которой нет больше ни у кого, и по которой наша продукция будет узнаваема с первого взгляда.
Егор Фомич не выдержал, с моего разрешения вынул из шкафа карты Могилёвской и Минской губерний и начал что-то вымерять по ним.
— Для перевозок между заводами и для деловых поездок нашего старшего управляющего я заключил договор на поставку нам двух грузовиков выделки графа Кротовского. Они собраны на электромоторах, питаются макрами, что выходит как бы не втрое дешевле дизельного топлива, даже без учёта того, что я могу заряжать накопители бесплатно. Каждый грузовик, поднимающий до двух или даже двух с половиной тонн обошёлся в три с половиной тысячи рублей, не считая доставки. Когда прибудут — один берите себе, вместо упряжки, будете в несколько раз меньше тратить времени на поездки и сможете брать попутные грузы. Второй — приспособите на перевозки между заводами или на доставку продукции покупателям.
Тем временем Пробеляков задумчиво произнёс:
— Странное дело. Завод в Могилёвской губернии, но до Курганов по дорогам через Березино и Червень где-то сто девяносто вёрст или чуть меньше, через Рованичскую слободу ещё чуть ближе, но дороги хуже. А вот до Тальки — больше двухсот, где-то двести пять. До Осипович ещё дальше, разве что если попробовать через Могилёв и по короткой дороге на Бобруйск…
— Ни в коем случае! Та короткая дорога предназначена для того, чтобы заманивать не неё врагов. Там они будут ломать ноги, колёса, технику и выходить из лесу голодными, оборванными и измученными. Я там ехал в мае, я знаю!
Немного посмеялись, после чего я закончил свою часть новостей:
— Грузовики пока используйте как есть, летом приеду на каникулы с полным первым уровнем и попробую переделать кабины и кузова во что-то более удобное. По пластинкам новый договор пока не подписали, сегодня или завтра буду звонить профессору — возможно, всё дело в сессии.
Дальше Пробеляков рассказал про свои переговоры насчёт аренды и показал на карте участок.
— Дорога, которую построим по указанию инспектора, будет считаться казённой, потому её никто не перегородит и не отрежет, так что нужды в аренде места для подъездных путей нет. Официальная стоимость аренды сроком в двадцать пять лет — двенадцать тысяч в год, но в первый год надо занести пятнадцать. Зато проблема проверяющих снимается легко и просто — оказывается, есть лазейка, про которую говорят не всем и не сразу. В документах на аренду в разделе «цель аренды» пишется «Участие в программе освоения» и так далее, с номерами указов, и затем в трёхдневный срок надо заверить это в канцелярии инспектора, подтвердив участие. Понятное дело, что за просто так за этот срок стать участником программы и получить подтверждающую печать не получится.
— У меня есть возможность найти выход на инспектора, так что, думаю, проблем не будет.
Оба, и Пробеляков, и бабушка, посмотрели на меня со смесью удивления и уважения.
— Что смотрите? Я про визит Егора Фомича к инспектору ещё в Могилёве узнал, пусть и без подробностей. От желающего поучаствовать в нашем проекте.
— Вот же! Я даже сам толком ничего не спросил! Откуда⁈
— Слухи дело такое, специфичное, но быстрое. Ладно, об этом потом. Что по условиям узнали?
— Потребуют две дороги — и на Тальку, и на старый тракт с Осипович на Слуцк, то есть — к Мезовичам. Плюс губерния считается «со средней плотностью населения», так что в деревне должно быть не двадцать пять — тридцать домов, а сорок. Причём в зачёт идут только постоянно проживающие семьи, одинокие мужчины, сезонные работники или работающие посменно и живущие в казармах — не в счёт. Два работающих предприятия, не считая необходимого для жизни, то есть лавок, колодцев, домашних хозяйств. Да, ещё: если будет пятьдесят и больше домов — нужна будет начальная школа, больше сорока — фельдшер или доктор.
— Да где такое видано, чтобы в каждой деревне по фельдшеру сидело и по школе стояло!
— Согласен. Но, как было сказано: «проекты развития призваны явить пример того, каким должны стать земли Империи, дать образец для подражания», конец цитаты.
— То есть, общий уровень расходов получается выше, чем мы с вами насчитали перед Новым годом. Вместо одной дороги шесть с половиной — семь километров нужно строить две, семь и одиннадцать с хвостиком, если по кратчайшему маршруту. И деревня нужна в полтора-два раза больше, чем рассчитывали, как бы не пришлось ещё землю брать, если посчитают, что недостаточно угодий для такого количества семей.
— Так что, отменяем⁈