И опять возник вопрос лесопилки — даже не как второго предприятия, а для своих нужд. И подпорные стенки ставить, и мостики небольшие ладить — минимум три, над невзрачными ямками, которые оказались протоками, и общинный дом строить. Оказалось, что поблизости таковых просто нет! Точнее, пара штук имеется, в имениях местных шляхтичей, но их мощности явно не хватит, да и возить лес туда-сюда долго и дорого. Пробеляков старший выяснил, что существуют мобильные лесопилки, придуманные за океаном, и производящиеся в том числе в Скандинавии. И даже есть одна в продаже в Великом княжестве — где-то под Лидой. Представляет собой локомобиль, который на месте превращается в паровик, приводящий в движение все станки, два прицепа с оборудованием и третий — жилой и для перевозки припасов. Весь этот сухопутный поезд мог перевозиться по железной дороге или своим ходом — с скоростью аж четыре километра в час. При этом каждые три часа требовалось останавливаться для заправки водой и, при необходимости, чистки котла от золы и углей.
Производители уверяли, что он может добраться до делянки даже без дороги, и мы стали прикидывать, во что обойдётся перегнать его к железной дороге, привезти в Осиповичи и перегнать в Викентьевку. Но вот нынешнее техническое состояние и фактический износ были неизвестны, послать туда кого-то для проверки и оценки — сначала нужно было найти и нанять этого кого-то. И дополнительным отягощением в комплекте с лесопилкой шёл механик-норвежец, без него фирма-производитель, видите ли, не гарантировала работу лесопилки.
Взять, что ли, в аренду с возможностью выкупа? Но везти в такую даль, чтобы потом увидеть, что приехало несколько десятков тонн металлолома? Вопросы без ответов, дела и заботы.
Дед ещё потрошил свою память, а также гонял меня по техническим библиотекам в поиске технологий переработки торфа. Огромное болото, из которого владельцы имения Протасевичи (сохранившие топоним несмотря на смену фамилии — теперь они Протеевичи, тотем — Протей) триста лет добывали железную руду, расположенное под боком, просто вопило о возможности его разработки, но оно было чужим. На нашей территории имелось только два болотца, которые можно было вычерпать и превратить в пруды, попутно отработав методику. А потом — договариваться с номинальными владельцами болота либо о праве добычи, либо об аренде ещё и куска болота, и дороги к нему.
При мысли о том, сколько работ и забот мне предстоит, от их количества и разнообразия волосы вставали дыбом, а руки, наоборот, опускались. Хорошо, что часть из них можно делегировать — тем же Пробеляковым или наёмным специалистам. Например, нанять фирму, которая проведёт обмеры и оценку состояния руин усадьбы в Дубовом Логе. Совершенно по-другому стал воспринимать дедовскую фразу, что «проблемы, которые можно решить деньгами — не проблемы, а расходы». Когда какая-то из проблем сваливается с плеч, превратившись в расходы — это такое облегчение! Ценность денег тоже стала восприниматься иначе — она, ценность эта, в том, что они превращают проблемы во всего лишь расходы!
Главное, как предостерегает дед, не впасть в другую крайность, в ошибочное убеждение в том, что любую проблему можно залить деньгами. Во-первых, далеко не любую — и «сосед по черепу» с лёгкостью накидал мне полтора десятка примеров, а во-вторых, и в главных, нет у нас столько денег и в обозримой перспективе не будет. Даже если «Вальс-бостон» и правда станет «Золотым» диском, даже если к нему ещё два-три шедевра вытащить из дедовской памяти.
Апрель ознаменовался ещё и днём рождения у Мурлыкина, который выпал на двадцать второе апреля, что почему-то сильно развеселило деда. Я всю голову вывихнул, пытаясь придумать подарок одновременно достойный, приличествующий и не обязывающий. А ведь это только лёгкая разминка перед тяжёлым майским сезоном. Дочери у господина жандарма оказались «майскими розами»: Ирина родилась десятого мая, Василиса — пятнадцатого, а моя Маша — двадцать четвёртого. Брат Борис родился второго июня, по поводу чего Василиса периодически дразнила его тугодумом и ленивцем — мол, не успел «как все нормальные Мурлыкины» родиться в мае. Завершая календарную тему, день рождения тёщи выпадал на середину августа.
В итоге подарок сделал сам: термос со стальной двуслойной колбой в серебряном внешнем корпусе и две кружки схожей конструкции — в виде двухслойной серебряной колбы с плотно захлопывающейся крышкой на пружинке. Воздух из пространства между стенками помогла откачать Маша, как маг воздуха. Но даже она не знала, что если открутить дно у термоса, то там прячутся четыре серебряных рюмочки по сорок миллилитров и плоская, сильно изогнутая фляжка на четверть литра. Как сказал сам именинник, когда увидел тайник:
— Вот это правильно! — После чего открыл и понюхал фляжку. — И то правда — что за чай без коньяка?
В общем, подарок понравился. Чего мне стоило восемнадцать раз переделывать узор на корпусе термоса, пока он не перестал вызывать то смех, то ужас — оставим за скобками.
А впереди ещё дни рождения трёх девушек, и каждая уже успела намекнуть, что тоже хотела бы что-то «уникальное, сделанное специально и только для неё». Может, подставиться в патруле и проваляться пару недель в больничке? Поверите, нет, но я какое-то время всерьёз рассматривал эту дикую идею, пока не осознал, что подарки от меня всё равно будут ждать, а вот мимо застолья я пролечу. Те же страдания с меньшей отдачей. И самое главное — беспроигрышный, казалось бы, вариант с походом к ювелиру был отсечён требованием уникальности и персональности.
«И, главное, что ж они так кучно-то⁈ Нет чтобы равномерно в течение года!..»
«Зато месяц отстрадал — год свободен».
«Тоже правда. Вопрос только — что выстрадать?»
«Самому ювелирку делать, с нашим художественным антиталантом это будет в лучшем случае „миленько, но страшненько“, в худшем просто — страшненько».
«Может просто — кустарщина. Что тоже неприемлемо. Вот если бы Василиса мне дарила — да, вполне, а наоборот…»
«Песню подарить? Только какую и кому? Две подряд явно будет выглядеть халтурой».
«Ну, кому — понятно, Васе. Обещали же что-то, чем можно похвастаться перед подружками, а вот какую?»
Мы долго перебирали варианты из памяти деда, я было хотел спеть «Восьмиклассницу» группы «Кино», что иначе, чем усталостью не объяснишь. Дед сразу выделил главное:
«И как ты потом будешь объяснять и доказывать всем окружающим, что не решил приударить за Василисой вместо Маши?»
«Ой, ёооо…»
«Если всё-таки Ире — к выпускному, „Видели ночь“? Они же будут в ночь выпускного гулять, или этого обычая пока нет?»
«Если ты, деда, придумаешь — чем и как заменить кассетник, на котором кончилась плёнка».
«Да уж. „Зверей“ лучше вообще не трогать, и даже не вспоминать, особенно в связи с выпускным».
«Каких зверей? Причём тут вообще животные⁈»
«Не зверей, а… А, ладно, проехали. Была бы Вася лет десяти — куча детских девичьих песен. А так у неё самый разгар подросткового бурления гормонов. Надо что-то такое, что не спровоцирует на глупости, при этом не слишком детское и не слишком „занудное“, то есть — взрослое. И при этом такое, чтобы мама с папой не превратились в шаманов и не дали в бубен».
«Может, всё же из металла что-то сделаем? Возьмём фото кошки и скопируем образ — это же у нас получается?»
«Эх, если бы не требование об уникальности — купить золотую цепочку с подвеской и пару серёжек, и всё!»
«Ты что, дед! Нельзя незамужней девушке золото дарить, если это не младшая родственница и не невеста! Серебро и полудрагоценные камни максимум!»
«О как — и тут предрассудки».
«Традиции и правила приличия»,