Выбрать главу

В Минск норвежские кроны вести тоже особого смысла нет, кому они тут нужны, так что, если не смогут обменять в Риге — придётся сделать крюк до столицы. Почему в Риге, а не в Юрьеве? Так, оказывается, паром до шведской столицы ходит и оттуда, и отсюда, причём расстояние и время в пути почти одинаковое, а ехать до Риги намного ближе. Это мне Клим рассказал, когда мы на том перекрёстке прощались — точнее, он уточнил, зачем именно им ехать вдоль моря на север, какие такие дела должны по дороге сделать?

Пришлось признаться, что я о втором пароме не знал и менять маршрут. Так что до порта они добрались, ещё когда мы ехали по тележной колее и гадали, как долго будем искать мост через речку. Повезло, что паром уходил в понедельник около обеда, так что во вторник вечером уже высадились в шведской столице, оттуда к середине дня в четверг, сменяя друг друга за рулём каждые три часа, добрались до места. В пятницу торговали, за выходные добрались до порта, но обратный паром будет только утром в среду. Ничего, погуляют по городу, может быть — деньги поменяют, хотя бы часть, хотя и вряд ли — норвежские кроны на шведские сменяли бы без проблем, но, как говорится, хрен редьки не слаще, мне рубли нужны. Так или иначе, в Смолевичи экспедиция вернётся в лучшем случае в конце этой, только начавшейся, недели, а если придётся заезжать в Питер — то к середине следующей. Да и мы с Машей торопиться не будем — путешествие, так путешествие!

За два часа доехали до Клайпеды по вполне приличной дороге, пусть дед и обзывал её «грунтовкой районного значения». Там погуляли, осмотрели крепость более чем шестисотлетней давности, посмеялись с истории о том, что строители замка были уверены, будто находятся в устье Нёмана[1]. Затем — не то поздний второй завтрак, не то ранний обед — и отъезд в направлении Ковно. Причём до этого города мы так и не добрались, остановились в небольшой, но красивой и на удивление ухоженной семейной гостинице в небольшом городе верстах в восьмидесяти от него. Так дальше и путешествовали: неспешно, останавливаясь в живописных местах, осматривая достопримечательности. Один раз, романтики ради, заночевали в лесу в фургоне. Единственное, что портило впечатление — это местное, с позволения сказать, пиво. Я попробовал его в гостинице — решил, что управляющий по ошибке закупил какую-то дрянь, хорошо, что не поднял эту тему в последний вечер у графа. Но в Клайпеде было то же самое, с незначительными вариациями, и в маленькой гостинице перед Ковно, и в самом Ковно. Там случился один, скажем так — небольшой инцидент. Попробовав принесённый напиток, я отставил бокал в сторону и сказал Маше:

— Снова пиво категории ММП.

— Простите, а что значит — «эм-эм-пэ»?

Я хотел было сказать, что вмешиваться в чужой разговор без разрешения — как минимум невежливо, но для начала решил всё же ответить на вопрос.

— Это значит «моча молодого поросёнка[2]». У более взрослого подсвинка цвет темнее.

— А вы, вижу, разбираетесь в моче? — новый голос. Повернув голову понял, что вызвать за оскорбление не получится — простолюдин, хоть и небедно одетый. В морду дать можно, в своём праве, но придётся объясняться с полицией, портить себе настроение. Задумчиво почесав щёку, так, чтобы был хорошо виден родовой перстень, ответил:

— В отличие от вас — только по цвету, и то не очень. Но зато хорошо разбираюсь в пиве.

«Остроумец», увидев, что нахамил дворянину, подавился воздухом и постарался стать незаметным, а первый подошедший с некоторой обидой в голосе заявил:

— Скажите ещё, что можете сварить лучше!

Вот как же бесит такая демагогия — причём и деда тоже! Чтобы увидеть, что хлеб клёклый и не пропечен — не нужно быть пекарем, как не надо быть поваром чтоб определить, что салат прокис. Но с чего бы он так завёлся? Изготовитель этой жидкости? Или владелец заведения? Скорее всё же второе — судя по тому, как на него официанты косятся и имитируют особое рвение.

— Легко. Пойдём к автомобилю.

Заинтригованный предполагаемый владелец, а с ним ещё несколько любопытных, прошли за мной к припаркованному рядом фургону. Там я вынул из холодильника пару «Рысюхинского светлого» и пару тёмного. Эх, запас подходит к концу, одна бутылка светлого осталась и три тёмного — сказываются предпочтения Мурки.

— Вот, мой род двести лет его варит и продаёт. Попробуйте и сравните с тем, что у вас продаётся.

Кстати, пока мы ходили — тот хмырь, что спрашивал про мочу, куда-то исчез бесследно. Пришли, открыли, разлили в стаканчики на пятерых и тёмное, и светлое. Попробовали, вздохнули — и больше ничего не спрашивали. Официант, кстати, унёс мой бокал, и в счёте пива в итоге не было. Точно — владелец. Смотрел ещё мне вслед задумчиво.