— Возможно, это такой механизм видовой самозащиты. В некоторых ситуациях — например, при нападении хищника или при испуге, яд может выбрасываться в кровь, делая птицу ядовитой, а после отбоя тревоги — опять собирается в печени. Оба добытых гуся были убиты мгновенно и неизвестным им способом, до того, как успели испугаться — возможно, поэтому яд остался в резервуаре.
— И хищник, если и выживет, больше не будет нападать на птиц этого вида. Популяция, жертвуя одной особью, спасает от опасности остальных. Возможно, вполне возможно. В пользу этой версии говорит и смесь токсинов — конкретный хищник может быть устойчив к одному или двум из них, но не ко всем сразу.
— В следующий раз попробуем сперва напугать или ранить птицу, а потом добить. И посмотрим, где будет яд.
— Это был бы замечательный эксперимент. Я правильно понимаю — у вас есть доступ к месту их обитания?
— Почти. Портал к ним и к кенгуранчикам ещё строится, а вид этот — перелётный, полтора месяца назад их рядом с порталом и близко не было.
— А, так те зверьки — это тоже ваши?
— Да, а что, есть что-то новое по их поводу?
— Глаза. Алхимики заинтересовались, пока не очень сильно, им нужно больше для экспериментов. Готовы купить пару дюжин по три рубля за штуку, потом определят итоговую цену в зависимости от результата, скорее всего будет от рубля до десяти. Вряд ли больше и точно не меньше. И железа под хвостом, между ним и прямой кишкой. Назначение пока не до конца выяснено, но один из секретов интересен. Хотят получить две-три обязательно свежих, не позже пятнадцати часов после забоя, готовы заплатить за них по двадцать пять рублей, дальнейшая цена вообще пока неизвестна.
— Спасибо, записал, расскажу своим людям. Гуся оставляю вам, ещё раз прошу: очень аккуратно с печенью, это просто химическая граната какая-то, а не внутренний орган!
— Не переживайте, ядовитых тварей здесь на разделке побывал не один десяток видов, скорее даже не одна сотня.
В Могилёве я в ожидании шкловского грузовика озаботился поиском шорника для изготовления новых сидений, и таковой нашёлся прямо в академии. По моим эскизам и закладным деталям он взялся собрать комплект для грузовика (водительское кресло со всеми регулировками, сдвоенное пассажирское, регулируемое только по расстоянию и спальную полку) уже к среде, и даже запросил меньше, чем в каретной мастерской в Смолевичах. Порадовал мастера тем, что если мне понравится его работа — то получит заказ ещё на десяток таких комплектов как минимум. Закладные успел сделать ещё в воскресенье — благо, далеко не первый набор, и чертежи все есть.
Холодильный шкаф я собрал вечером вторника и загрузил его для проверки тем, что до этого возил в фургоне. Вскоре этот холодильник мне пригодился, и не для хранения припасов.
В среду, когда я собирался к шорнику за деталями сидений, меня дёрнули с проходной — мол, ищут меня там. Ага, видимо, из Шклова первый грузовик в ремонт пригнали. Так оно и оказалось. На нём приехали, кроме водителя, обещанный мастер и один из подсобных рабочих, ещё двоих привезут на втором «пациенте», пока помощником подсобника будет шофёр. Обычно эта братия себя ставит слишком высоко, чтобы заниматься «черновой» работой, но есть исключения. Например, в этом случае речь шла о регламентных работах на его авто, что входит в обязанности, и переделка кабины, в которой он больше всех заинтересован. Но курьером прислали подсобника, естественно. На академическую изнанку его не пустили, пришлось рассказывать, где ждать меня на выезде.
Пока проверял и забирал заказ — немного задержался, так что посыльный уже ждал меня у ворот. По команде залез в кабину, чтобы показывать, куда ехать, и при этом не удержался от комментария:
— Эх, хорошо тут у вас, ваше благородие! Не то, что в этом «французе», пока доехали — чуть не околел!
— Ничего, скоро и в нём будет почти так же.
— «Почти» — это, простите, как?
— У вас же там есть мой грузовик, с Рысюхой на решётке?
— «Рыська»-то? Конечно!
— Вот, кабины у всех будут одинаковые, что у «француза», что у «немца», что ещё у двух новых грузовиков. У управляющего будет свой транспорт, сам потом увидишь.
За этим разговором уже и приехали: от ворот до реки чуть больше километра, а до ангара ремонтного ещё меньше. Узнав, что приехавшие уже устроились в рабочем общежитии у речников и у них там «нормально» — выбросил этот вопрос из головы. Люди взрослые, командировочные получили, встречающая сторона свои обязательства вроде как исполняет. Потому вывесили «француза» на домкратах и начали разборку с диагностикой. Крепление колёс на одну ступичную гайку уже не удивляло — здесь она хотя бы зашплинтована, а вот наличие коробки передач… Это точно электрический грузовик⁈ Оказалось — да. Но со всеми «потрохами» бензинового, такое ощущение, что получив приказ сделать транспорт на электричестве — на заводе просто взяли серийный грузовик, выкинули из-под капота бензиновый мотор и поставили вместо него электрический. Так, а это что такое?
«Ой, внучек… А это вообще техно-порно, грубо и топорно. Давай-ка ещё раз мотор посмотрим, что-то я в своём здравом рассудке усомнился. Нет, всё в порядке — со мной. Ну, жабоеды, ну, наворотили! Вот это — стандартный генератор электричества из маны. Он, как и у нас, выдаёт постоянный ток. А вот это — мотор, да. А вот это вот всё, от сих и до сих, воткнуто для того, чтобы запитать двигатель, работающий на переменном токе от источника тока постоянного. Зато становится понятным наличие корзины сцепления и коробки передач — у таких движков, особенно при такой схеме подключения, проблемы со стартовым моментом. Ему, чтобы начать крутиться, желательно вообще не иметь нагрузки на валу. Фотоаппарат есть?»
«Зачем?»
«Сфотографировать эти потроха, написать на карточке „Месье знает толк в извращениях“ и отослать изготовителю!»
К тому времени, как сняли кузов и сбросили недоразумение, считавшееся кабиной грузовика, дед немного успокоился и стал разговаривать не на чистом матерном языке, а на обычном. Хоть и с матом.
«Тут, похоже, дело не только в извращённых склонностях изготовителя. Машинка явно делалась по принципу „я тебя слепила из того, что было“, но, святые помидорки, какая же херня в итоге получилась!»
«Но ведь получилась и ездит?»
«Внучек, не зли меня. На каждом преобразовании и передаче энергии идут потери. Нет ни одного процесса с КПД в сто процентов. И чем больше таких переходов — тем ниже эффективность машины в целом. А тут их наклепали — сколько смогли, от души!»
«И что с этим делать?»
«А не знаю! Можно, конечно, тупо восстановить ресурс и оставить как есть — но меня от такой работы с души воротит! Не говоря уж о диком перерасходе энергии — так нам и на кондиционер не хватить может».
Увидев мой мрачный вид, старый мастер рискнул спросить:
— Что, ваше благородие, всё так плохо?
— Просил же, вроде — без чинов, нам работать вместе. Нет, всё не так плохо — всё ещё хуже. Восстанавливать весь этот бред, как есть — рука не поднимается, а как сделать по-человечески — сходу сказать не могу, думать надо.
— А чё сразу «бред», тоже, поди, не дураки делали. Франция! – тихо, как он думал, пробурчал себе под нос водитель. Обиделся, похоже, за свою повозку.
— Дураки они, эти французы, или не совсем — не скажу. — Водитель слегка побледнел. — Но наворотили… Двигатель — да, тридцать «лошадей», был в молодости. Но из макра жрал, как сорок три или сорок пять, а до колёс доходило хорошо, если двадцать. Сейчас, с учётом износа — в том числе из-за тепловых потерь, жрёт оно как бы не на все пятьдесят, крутится на двадцать пять, а на колёсах — не больше пятнадцати. Тут так всё сделано, что… Словно лошадь в телегу задом наперёд запрячь и ехать туда, куда оглобли смотрят. Чтоб она, понимаешь ли, пятилась и за собой тянула. Да ещё и вожжи через задок под днищем протянуть, чтоб веселее было.