Опять ритуально покормили птиц, а также дежуривших здесь поздравляющих, благо, на сей раз заготовленный мешочек с серебром никто не спёр. Считалось, что то, как едят птицы предложенный корм, говорит о будущем брака, если, мол, едят хорошо – то и брак будет хороший. С учётом сезона гнездования и, соответственно, голодных предсказателей шансов на плохой результат гадания явно не было, разве что вместо зёрен камушки кидать, да и то сожрать могли. Ну, и поехали, наконец, в ратушу.
Я заметил, что сбоку от здания уже стоял мой фургончик, пригнанный от дома Неясытевых слугой Вязовских, которого сам Герман именовал «папин шофёр». Этот сидел в кабине с мечтательным видом – кажется, он переживает переосмысление понятия «рабочее место шофёра». Чую, ждёт его разочарование, а меня – домогательства по поводу «хотим такое же». Ладно, прорвёмся.
На этот раз лично мэр нас поздравлять не стал, видимо, или у невесты статус недостаточный, или тот раз был случайностью. Дежурный заместитель, на мой вкус, справился гораздо хуже, потому как выступал почти вдвое дольше. Запись в губернской книге регистрации, столь же велеречивая и трудночитаемая, после которой «девица Ульяна» стала моей женой с точки зрения имперских чиновников. Из отличий – подпись первой жены, которая ставится третьей, наравне с нашими. Да, без её одобрения второй брак не может быть заключён, хотя, справедливости ради, есть много способов заставить дать согласие. Всё, у меня официально две жены, а я всё ещё не уверен, что мне этого хочется, хоть уже практически убедили, что нужно. Зато сама Ульяна одновременно и сияет, и дрожит мелкой дрожью – это я почувствовал, когда взял её под руку после того, как все трое заверили свои подписи.
Затем – клятва перед богами, чуть-чуть другая. И – финальная процедура. Я потянул с пальца свой перстень, который остался на месте, но во второй руке оказалась его копия. И уже она, надетая на палец Ули, слилась с её перстень. Серебро сменилось адамантом с серебряным щитом и изображением Рысюхи, которая явственно мне подмигнула. После изменения перстня, что свидетельствовало согласие богов, я передал Ульяне заранее заготовленный для неё комплект баронских регалий, и – да, я тоже был с цепью на плечах. Тоже забавный момент – если боги не должны вмешиваться в жизнь смертных, то как они могут не одобрить брак? Это же будет то самое вмешательство. С другой стороны – это переход верующего от одного бога к другому, то есть, именно их дело. Так, кажется, я понимаю, в чём смысл той самой книги – если бог мужа откажется принимать его жену, или божество жены, если оно сильнее, не захочет отпускать её, то брак всё равно будет считаться заключённым с точки зрения Империи, просто останется чисто светским. Если немножко подумать головой, то внезапно может оказаться, что некий странный, непонятный и, казалось бы, не нужный ритуал оказывается имеющим вполне конкретное и важное практическое значение.
Чего только не лезет в голову, когда нервничаешь.
Объезд после регистрации сократили до абсолютного минимума: просто сделали крюк по городу, проехав мимо моего дома, после чего отправились запускать венок по реке. Нет, всё же интересно, что зимой делают, вместо этого ритуала? Птиц-то найти можно, причём голодных, а вот с венком что? Потом как-нибудь узнаю, если не забуду.
Меня держала в напряжении не только сама свадьба, но и ожидание возможных неприятностей. Да, странные события вокруг детей Неясытева сошли на нет после того, как вопрос с назначением на должность был решён официально и окончательно, но мало ли, какие возможны пароксизмы или, может быть, месть обиженных. Например, та поездка на место первого свидания – это чья-то глупость или попытка спровоцировать скандал? Ведь реакция жениха могла быть очень разной, в зависимости от того, как это ему подать. Но при злом умысле рядом со мной должен был быть кто-то, кто «откроет глаза». Или это запланировано на потом, чтобы при свидетелях? Очень, знаете ли, такие мысли отвлекают от торжества и мешают проникнуться.
Именно в ожидании возможных неприятностей я заранее «выписал» и заслал в ресторан нескольких своих дружинников – присмотреть, чтобы на столы попало только то, что они привезли с собой, контролировать отсутствие на столах «случайно» затесавшейся бутылки с какой-нибудь дрянью. К сожалению, контролировать кухню и, соответственно, отсутствие слабительного в салате, условно говоря, они не могли. И, нет, привлечь кого-то из них в качестве шофёра тоже было нельзя: все трое имели свою задачу, и снять кого-то означало ослабить меры безопасности ради повышения удобства, и я даже без деда понимал, насколько это будет неправильно.