Так вот, я немного нагнал таинственности, сказав, что пострадал от взрыва, при котором использовалась ранее неизвестная алхимическая смесь, и тем самым стал почти своим. Ещё больше сблизились после того, как я рассказал свой конфуз с выпавшим из-под подушки револьвером. Молодые офицеры сперва отсмеялись от души, потом заинтересовались собственно оружием. Пришлось детально описывать и его внешний вид, и особенности устройства, и работу механизма. Окончательно лёд разрушился после того, как я описал ход и результат его практического применения по изнаночным тварям. Мы долго обсуждали результативность стрельбы из обоих стволов и способы прицеливания в бою, а также эффект воздействия пуль на тварей, в зависимости от их ранга, мощности заряда, калибра и веса пули, а также её конструкции.
Мы так увлеклись разговором, что почти не обратили внимания на завтрак, зато по нескольку раз вскакивали, собираясь «сбегать принести» то оружие, то пулелейку, то свои оружейные макры, но тут же спохватывались и садились обратно на свои стулья. Прервал нас дежурный врач, который разогнал прапорщиков — на процедуры, а меня — на обследование. Два часа меня крутили, вертели, чем-то светили, чем-то окуривали. «Встаньте здесь», «поднимите руки», «опустите руки», «дышите», «не дышите», «глубоко дышите». При этом участники представления и зрители обменивались мнениями и обсуждали меня на своём, на медицинском, совершенно не смущаясь моим присутствием. Для меня, который половину слов не разбирал вообще, а большую часть разобранных не понимал, это звучало примерно так:
— Коллега, вы это видите?
— Да, обычная «бурлякула».
— Но ведь при этом «хлым мурдыщится»!
— Да ну! А ведь и правда — «хлым». Хмм…
— Ого, вот это «блямбурла»!
— Согласен, знатная «блямбурла», почти «фунфура бельмендыкула»! Помните, как у того пациента в прошлом году? Он ещё потом умер от «курлюм дыдыкулюм», причём до окончания обследования?
— Да уж, неловко вышло. Всего двух замеров не хватило, чтобы закончить исследование.
— И не говорите, коллега, не говорите…
Меня эти разговоры изрядно нервировали, надо признаться. А эти ещё недовольны были:
— Молодой человек, а что это у вас пульс повысился? Вы чем-то обеспокоены?
Нет, конечно, что вы — вы же не меня сейчас сравниваете с каким-то неизвестным мне типом, скоропостижно помершим от неведомой чуды, ага! Конечно, так я не ответил, хоть и очень хотелось — воспитание не позволило.
— Вы столько всего у меня находите, что становится страшновато…
— Ах, не обращайте внимания, это мы о своём, о профессиональном. Так-то у вас состояние в целом не вызывает особого беспокойства, а с учётом всех обстоятельств — даже можно сказать приемлемое, да-с.
Он всерьёз считает, что объяснил и успокоил⁈ А если не «в целом»? А «не особое» беспокойство — это как? Помру, но не сразу, а после завершения исследований? Или жить буду, но калекой? А без «учёта обстоятельств» состояние, получается, неприемлемое? И какие именно «обстоятельства» он учитывает? Спаси меня, Рысюха, от этих экспериментаторов!!!
Вернувшись в палату едва успел перевести дух и немного успокоиться до обеда, усилием воли загнав тревожные мысли под спуд. Прапорщики после процедур тоже были неразговорчивы, только шипели и ругались. Процесс лечения оказался весьма болезненным, причём, как им объяснили, боль шла от тонких тел, поэтому лекарства помочь не могли, а магическое воздействие свело бы на нет весь полученный результат, так что оставалось только терпеть.
Обед был очень больничным. На первое давали рыбный суп с какой-то морской рыбой. Причём именно суп, ухой это ну никак не получилось бы назвать, даже если ты не какой-то особо придирчивый гурман. Там было довольно много картошки, много какой-то разваренной почти до неузнаваемости крупы и морковки. И цвет жидкости был белёсым, а не прозрачным, как у ухи. На второе принесли отварную картошку, отварную морковку и отварной зелёный горошек, а к ним — колбасу, похожую на домашнюю, но совсем без специй и почти не солёную, тоже отварную, впервые такое пробую! И это даже радует, что раньше подобное меня миновало — колбаска должна быть с укропчиком, тмином, кориандром, перчиком. И подаваться должна жареной, или запечённой, или копчёной, можно вяленой, да хоть тушёной, в мачанке если, но не варёной без соли!