— Четырнадцать, Зося Марковна.
— Тем более, Ядя, тем более…
Пока кухарка завершала какую-то загадочную манипуляцию (вот что там можно так старательно делать, если сало уже порезано, а сковорода ещё не нагрелась?) и вытирала руки о фартук, бабушка налила все три рюмки. Себе примерно половину, Яде — полную настойки, мне водки. Служанка, подойдя к столу, садиться не стала, чем заслужила чуть заметный одобрительный кивок бабушки. Та произнесла:
— Хорошего тебе посмертия, сынок. Пусть Рысюха примет тебя ласково.
Тётка Ядя лихо махнула свою стопку, закусила капусткой и вернулась к плите, тихо промолвив:
— Покойтесь с миром, Викентий Юрьевич, хороший вы были хозяин.
Я вспомнил, как в первый и единственный раз пил водку — после стычки с крысюками и заранее передёрнулся. Правда, после выпитого потом стало легче, тепло и приятно. Задержав дыхание, сделал глоток из рюмки. На мгновение появилась мысль выпить как следует, чтобы хоть на вечер забыть все проблемы, но в ушах как наяву прозвучал папин голос:
— Запомни, Юрка, водка не решает никаких проблем и никому ни в чём не помогает. Она не смывает стыд и не облегчает горе. Она только откладывает решение проблемы и тем самым как правило делает её тяжелее. Не верь водке, она обманет, и облегчение от неё ложное и краткое. А потом обязательно придёт похмелье — и от выпитого, и от не решённого.
Так что я решил не поддаваться соблазну, хотя бы в память о папе, и ограничиться одной, максимум — двумя рюмками. Бабушка мелкими глотками, морщась выпила налитое себе, а потом вдруг спросила:
— Юра, ты что, уже пил водку?
Пришлось рассказать о том случае в лесу. Я старался делать упор на том, что всё прошло быстро и легко, и совсем не страшно, упирая на то, как выгодно получилось по трофеям и на тупость монстров, которые использовали золотой самородок для метания из пращи. Но бабулю, похоже, провести не удалось. Она у меня далеко не дура и поняла, что если бы всё было так легко и просто, то батя не стал бы меня потом водкой отпаивать. Потом я рассказывал о нашей поездке и обо всём, что случилось в конце её и после того. Только про сотрудничество с жандармерией я пока умолчал — тётка Ядя, подав горячее, так и сидела в сторонке, около разделочного стола и внимательно слушала. Решил, что прежде чем пускать такую новость в массы, надо посоветоваться с бабушкой, как и через кого это лучше сделать. Что утаить не удастся, сомнений не было — до первой телеграммы все эти секреты.
Потом Ядвига всё же ушла к себе, а в воспоминания пустилась бабуля. Она перемежала смешные истории, происходившие когда-то с папой и описания его достижений. Было и смешное, и грустное, и вызывающее гордость. Мы долго сидели на кухне. Бабушка ещё дважды подливала себе по чуть-чуть настойки, я же цедил всё ту же первую рюмку. Расходились мы уже за полночь. Грусть не ушла, но стала какой-то иной, точно, как пишут в книгах — лёгкой и светлой. Хотелось не выть в голос или как-то забыться, а наоборот — сделать что-то такое, чем папа мог бы гордится, если бы был жив.
Бабушка отправилась спать на диван в своём кабинете — сказала, что не хочет в темноте по лестницам лазить, но мне вдруг подумалось, что ей это, наверное, уже просто трудно из-за возраста. Как оказалось, постель мне перестелили ещё вчера, на третий день после моей телеграммы, на всякий случай.
Родная комната показалась какой-то незнакомой, не то из-за темноты, не то ещё по какой причине. Даже не сразу удалось на ощупь раскрыть постель и найти, куда сложить покрывало с неё. В процессе возникла откуда-то мысль, что надо «свет включить». Почему включить, а не зажечь — так и не понял. Опять фокусы дырявой памяти и рваных тонких тел.
Заснул я, вопреки опасениям, практически мгновенно. И сразу понял, что это не сон — я узнал поляну, на которой видел нашу Хранительницу, когда она признавала меня главой рода. Вроде бы тогда было что-то ещё, но что именно — не могу никак вспомнить.
— И не старайся.
А вот и она, моя богиня. Серая, в зимней шубке, несмотря на лето вокруг, Рысь.
— Я закрыла часть воспоминаний до поры. Когда всё вспомнишь — поймёшь, зачем это сделано, я объясняла. Вы, смертные, постоянно везде лезете. Порой это забавно, а порой раздражает, рррр… Умудрились расшатать часть моих блокировок, надо же! В общем, странных воспоминаний и обрывков знаний не пугайся, это нормально, это из-за заплаток на твоей душе. Но ваши фокусы можно и на пользу мне обратить.
— Я готов, Рысюха.