Так, поворот к имению проехали, до места ночлега где-то двадцать семь вёрст — считай, два полных перехода для нашей упряжки, грузовому фургону вообще день пути. Надо часа четыре с половиной, а то и пять. А стемнеет через три с половиной или четыре. Если на батины часы посмотреть, точнее можно сказать, но и так понятно — не успеваем. Сейчас оно, конечно, не старые времена, ворот на въезде в городище нет, которые с темнотой закрывались, но всё равно по темноте шастать не пристало.
— Бать, не успеем до темноты. В поле ночевать будем, что ли?
— И думать забудь! И негоже, и мало ли — прорыв рядом? Весна ещё не кончилась. Начнёт смеркаться — будем в ближайшей деревне ночлег искать.
— Эх, а могли бы и успеть, если бы на разговоры меньше времени тратили! — позволил я себе неявный упрёк в адрес папы.
— Ты не прав. Нет, что могли успеть — правда, но и ради спешки людям грубить не стоило. Поскольку репутация — она вещь такая, в две стороны работает.
— Ага, плохая мешает, хорошая помогает.
— Не только. Вот смотри, на ближнем примере объясню. Прошлой осенью ты ездил к Брусничкину, возил деньги за ягоду и накладные. Казалось бы — простое дело. А и его повернуть и описать можно и так, и эдак, и ещё с трёх боков. Первый вариант: проявили уважение, не по почте переслали, а наследника рода гоняли, так можно посмотреть. Другие, наоборот, могут сказать, что умалили честь Брусничкина, не равного к нему прислали для переговоров, а юнца несмышлёного, тем самым его на тот же уровень опустив.
— Да не было там переговоров никаких!
— Я знаю. Ты знаешь. Те, кто языками треплют — тоже знают, но им это не мешает.
— Хммм… Это на такое простое дело и то два взгляда⁈
— Если бы два! Вот лови третью сплетню: дескать, Рысюхины настолько поиздержались, что уже слугу содержать не могут, сами письма возят. И четвёртая есть, и пятая, и восьмая. Поверь — ты и трети того не придумаешь, что у скучающей бабы под причёской зародиться может. И ничего ты с этим не сделаешь — не запретишь ни фантазировать, ни фантазии свои разносить по округе. Если, конечно, не прямые клевета и поношение, тогда и в суд можно, но такое редко бывает. Ты — не сделаешь, а твоя репутация — может. От неё зависит, каким рассказам скорее и больше поверят, что подхватят и дальше понесут, а что похоронят.
— А если…
— А если в лоб дать не так, не там и не тогда, как нужно — то можно наоборот, самую злую сплетню поддержать, дескать, не на ровном месте он так взбесился, значит, есть там что-то. Да, кстати, ты в курсе, что я с осени уже, оказывается, тяжко болен, чуть не при смерти?
— Да ты… Да как…
— Успокойся, это по мнению кумушек наших. По поводу опять-таки твоей осенней поездки. Решили некоторые, что я уже тебе понемногу дела передаю, поскольку помирать собрался. Ну, это не новость. Лет так тридцать назад — или больше? Дай прикину… Да, где-то тридцать три-тридцать четыре года тому, было что-то похожее. Сурепкина дочку свою в пятнадцать лет отправила учиться делопроизводству и бухучёту в училище, обычное, не магическое. Ну, кумушки тогда понесли то же самое: болеет, при смерти, дело передавать готовится… Короче, за осень ей уже и болезни придумали, и договорились между собой, какие тому признаки видны. Так им эта тема понравилась, что про вторую — мол, дочка её понесла в малолетстве и поехала позор прятать — и думать забыли. Зимой уже судачили только о том, доживёт она до свежей травки или раньше уйдёт к тотему, чем снега сойдут. Вот только та не померла ни весной, ни осенью, ни через год. Большую часть тех сплетниц пережила, и сейчас живёт, и ещё и меня пережить готовиться, стервь старая, сорняк живучий да неистребимый!
— Погоди, ты про старую Ванду Сурепкину? Которая приходила скандалить, что я к её внучке пристаю и все заборы вокруг их участка «пометил», как кошак какой безмозглый, дура старая⁈ У неё ещё дочка в леспромхозе у графа работает?
— Она самая, да. А дочка её, которая главбух в леспромхозе — как раз та, что учиться ездила.
— Очуметь, прости богиня…
— Да, дамское общество у нас такое. Ты с девушкой на танцах за руку подержался на десять секунд дольше, чем надо — а они уже в своих сплетнях в тот же вечер вас обручили, к утру поженили, а в обед разругались, пока за ваших детей наследство ваше делили. И не красней мне тут, не красней. А по сторонам смотри внимательнее и не попадайся! Главное, из одежды ничего не забудь в гостях, из белья особенно. Кхм… Последнюю фразу я не говорил, а ты не слышал, ладно?