— Воины! Вожди славных племен ирокезов и команчей! Пусть бледнолицый Сын Большого Вождя Женька не будет причиной кровавых битв. Пусть Сын Большого Вождя будет бледнолицым братом храбрых ирокезов и отважных команчей. Пусть Белая Гасиенда будет жилищем Сына Большого Вождя. И пусть никогда границы этого жилища не переступает вооруженный воин ирокезов и команчей.
Так дача стала нейтральной территорией, а Женька — Вождем Племен, бледнолицым братом обоих народов.
После завтрака заведующий сказал:
— Забирай, Нюра, младенца, козу и отправляйся на дачу.
Конечно, если бы Соломон знал о решении Совета Вождей, он не сказал бы такой серенькой фразы. Он сказал бы так:
— О бледнолицая сестра моя, Рюма! Возьми Сына Большого Вождя, возьми золоторогую антилопу и вселяйся в Белую Гасиенду. Отныне ты владычица племен и народов!
Но взрослые люди не знают красивых слов. Именно поэтому Совет Вождей организовал торжественную процессию.
Оба племени надели боевые уборы и сделали боевую раскраску. Лешка Пузан, он же Орлиный Глаз из племени команчей, шел первым и извлекал дикие рулады из помятой солдатской сигналки. За ним два воина несли копья — знамена племен, увешанные скальпами.
За знаменосцами вели Белую Антилопу, то есть козу с золотыми рожками. Лак на копытцах за ночь пообтерся, позолота с рожек пообсыпалась, но остались еще признаки былого величия.
Потом шла Нюрка с Сыном Большого Вождя на руках, а за нею растянулись две цепочки воинов во главе с вождями.
Девчонок, в процессию не допустили, они шли сторонкой. Женщины есть женщины. И только Нюрка шла в процессии, потому что она не просто женщина, а Повелительница.
Так Нюрка, Женька и коза переселились на дачу.
Данники
Разве могла думать девчонка Нюрка из деревни Солодовки, что она станет Повелительницей народов? Да ни в жизнь! А вот — стала!
И оказалось, что быть Повелительницей совсем не трудно. Делать ничего особенного не требуется. Нужно просто хотеть. Пришел, например, воин, сложил у крыльца свои воинские атрибуты: копье, томагавк, лук со стрелами; просунул в дверь размалеванную рожицу и спросил:
— Рюма, раков вареных хочешь?
Вот и отвечай:
— Хочу.
И, пожалуйста: воин вытаскивает из-за пазухи пару красных раков.
Некоторые, — опасаясь, чтоб не стибрили, — оружия не снимали, а, чтоб не нарушать решения Совета Вождей, спрашивали в окно:
— Рюма, слив хочешь?
Сначала Нюрка злилась. Тоже мне: придумали кличку собачью и дразнят. Ну, было дело, ревела, а теперь нет. Теперь она не Рюма, а Нюрка. Потом поняла: злись не злись, а прилипла кличка на веки вечные. И тут не каприз, не злая насмешка, а насущная необходимость. Три Нюры было в детдоме: Нюрка-Стрекоза, Нюрка-Мимоза и Нюрка-Рюма. Кому-то потребовалась Нюрка. А которая из трех? Вот стой и вспоминай фамилию. А то сказал просто — Рюма и все ясно. Все знают, что Рюма — это Нюрка Солодовкина.
А на даче хорошо, вольготно. Две комнаты у мальчишек и две у девчонок. Никаких топчанов. Матрацы прямо на чисто промытом полу, простыни, подушки и легкие одеяла. Окна настежь. Заскочит утренний ветерок в окошко и ну возле уха или между лопатками щекотать — и приятно, и спать еще крепче хочется. Из взрослых один дворник Фома, да и тот лишь на ночь приходит спать на террасу: и пьяный забрести может и хулиганов опасаться приходится.
Утром сходят мальчишки к Клеопатре Христофоровне за продуктами. Девчонки завтрак готовят. Костер. Два кола с сучьями и котелок, подвешенный на перекладину. А под котелком огонь. И вы думаете, что у девчонок варево было хуже, чем у Василия Протасовича? Ого-го-го! Лучше!
Василию Протасовичу отвесили крупы, отмерили картофеля, дали масла, луку, соли и вари кондер. И сегодня кондер, и завтра кондер. У девчонок тоже кондер, да не тот. Кто-то заблудился на чужом огороде — и за пазуху морковка угодила. Кто-то нечаянно помидор прихватил. Кому-то посчастливилось парочку рыбок выудить в пруду. Куда это добро? В котел! А тут еще аппетит зверский. Нет, у девчонок кондер вкусней.
После завтрака у мальчишек начиналась борьба с конквистадорами. Свободолюбивые «индейцы» боролись со всеми и всякими пришлыми завоевателями. Жадных охотников до чужих земель не счесть. Но борьба, собственно, шла не за землю, а за воду. Сипягин пруд — единственное место в городе, где можно летом поплескаться детворе. Пруд в руках «индейцев», причем не тех, диких, что встречали Колумба на берегу Нового Света, а вкусивших кое-что от плодов цивилизации.