Ребята ныряли в калитку, а Соломон и тетенька с красной повязкой на рукаве их громко пересчитывали:
— Восемнадцать… Тридцать четыре… Шестьдесят два… Девяносто шесть…
За зеленым забором ничего интересного не было. Просто много самых обыкновенных деревянных скамеек, вкопанных в землю, и высокая квадратная белая стена с широкой черной каймой. И стоило из-за этого в город идти! Такое можно и на даче построить. А кричали: «кино!», «кино!». Говорили, какие-то живые картинки будут показывать, а тут никаких картинок не видно.
— Рюма, иди ко мне! — позвала Клава. — Ты ж читать не умеешь?
Нюрка отрицательно кивнула головой и прижалась к теплому Клавиному боку.
Вот еще — читать нужно. А нигде ничего не написано.
В калитку толпой валил народ. Тетенька с красной повязкой рвала бумажные билетики, а люди поспешно занимали места на скамьях. Вокруг о чем-то говорили, чему-то смеялись. Шум, как на базаре.
— Это и все? — спросила Нюрка.
— Как все? — не поняла Клава.
— Ну, это самое кино и есть?
Клава расхохоталась:
— Да нет, глупышка, кино еще не начиналось. Вот потушат свет…
И будто по Клавиному приказу свет потух. Нюрка от неожиданности моргнула. Там, где была белая стена, забегали, как живые, огненные слова.
— Тарзан из племени обезьян, — над самым Нюркиным ухом сказала Клава.
И вокруг, на скамьях, кто тихо, кто громко заговорили:
— Тарзан… Тарзан из племени обезьян…
— Чего это? — не поняла Нюрка.
— Это картина так называется.
А потом будто колдун распахнул большущее окно в черной стене, и Нюрка увидела город. Он не был похож на тот, по которому Нюрка только что проходила. Дома были высокие, некрасивые, улицы узкие. Город стоял на берегу широкой реки.
— Лондон, — донесся из темноты Клавин голос.
— Чего это?
— Город так называется, Лондон. Да ты не перебивай, а то я читать не успею.
А там, за окном, ходили по незнакомому городу люди, бегали мальчишки, копались в мусоре на рынке собаки, плыли по реке лодки. Но все это было как во сне. Люди двигали руками, закрывали и раскрывали рты, а ничего не было слышно. Будто люди эти далеко-далеко, и звук их голосов не доходил до Нюрки. Только музыка. Звучала тихая нежная музыка.
Потом Нюрка увидела церковь. Распахнулись тяжелые двери, и вышли жених и невеста. Нюрка сразу догадалась, что это свадьба: на невесте ж фата. А у жениха, на пиджачке, большой белый цветок. Только пиджачок у него чудной: спереди совсем короткий, а сзади два хвостика болтаются. Нюрка хотела спросить у Клавы про пиджачок и забыла, потому что молодые и еще много людей сели в фаэтоны и поехали к морю, и сели в большую лодку.
— Яхта.
Ага, это Клава говорит, что такая лодка яхтой называется. А Нюрке кажется, что это и не Клава вовсе, а добрый колдун показывает ей сказку и рассказывает, чтоб она все-все поняла.
Дул ветер. Пузырились паруса яхты. Белый корабль, как птица, летел по морю. И Нюрка вдруг испуганно вскрикнула.
Вокруг засмеялись. Клава толкнула Нюрку локтем под бок — не кричи, мол. А как не крикнешь, если прибежали страшные матросы с ножами, ружьями и длинными револьверами и напали на молодых. Они связали жениха и хотели утопить. Но утопили только капитана, а жениха с невестой высадили на берег и уплыли. И оказывается, матросы вовсе не матросы, а бандиты, только называются не по-нашему — пираты.
Потом молодой, тот, что был в пиджачке с хвостиками, строил избу. На нем уже не было пиджачка, а была рваная рубаха. Потом в избе появился маленький. Потом страшные злые обезьяны загрызли отца с матерью, а ребетенка украли.
Потом зажегся свет. Вместо чудесного окна в незнакомый мир оказалась скучная белая стена с черной каймой. И все пошли домой.
Нюрка шла по ночному городу, и у нее сильно билось сердчишко. Женьку ведь тоже обезьяны могут унести. Ведь на даче лес. Нюрка спросила:
— Клав, а у нас есть обезьяны?
— Есть. В клетках. В зоопарке.
Ну вот, и обезьяны есть. Они ж из клеток-то могут выскочить. Там, конечно, Фома с ружьем. Только что он может сделать, если обезьян много? А ружье у него и не стреляет. Так только, для страху носит.
Нюрка, сама не замечая, шла все быстрей и быстрей. Она шла с «индейцами». Потом прошли синагогу, дорога стала знакомой, и Нюрка побежала.
Война племен
Утро было обыкновенным, погожим летним утром. Ничто не предвещало тревоги. На даче давно уже позавтракали и разбрелись по своим делам.
Конечно же, за завтраком обсуждали вчерашнее кино. Нюрка, как настоящая нянька, ела с малышом на коленях. Когда дело дошло до последних кадров серии, до похищения младенца обезьянами, она прижала к себе Женьку, чмокнула во влажный носишко.