В начальной, недатированной части вослед Воскресенской летописи упоминается новгородский «старейшина Гостомысл»: «Словене же пришедше с Дуная седоша около езера Илмеря, и нарекошася своим именем, и създаша град, и нарекоша и Новъгород, и посадиша старейшину Гостомысла». Там же, в недатированной части, еще до сведений о Рюрике упомянуты Аскольд и Дир, в связи с их походом на Константинополь. Этот рассказ даже имеет подзаголовок: «О пришествии Руси на Царьград». И вообще Аскольд и Дир в Никоновской летописи с Рюриком оказываются никак не связанными. Эта тенденция обнаруживает, впрочем, большую древность. Еще в Новгородской первой летописи младшего извода, в которой, как считается, нашел отражение предшествовавший «Повести временных лет» Начальный свод, известие об Аскольде и Дире, названных братьями, стоит вне всякой связи с Рюриком. «И по сих братии той (то есть после братьев Кия, Щека и Хорива. — Е. П.) приидоста два Варяга и нарекостаса князема: одиному бе имя Асколдъ, а другому Диръ; и беста княжаща в Киеве, и владеюща Полями (то есть полянами. — Е. П.); и беша ратнии съ Древляны и съ Улици»[37]. Иными словами, то, что Аскольд и Дир были «боярами» Рюрика, появилось в летописании на этапе составления «Повести» (что, однако, еще не означает недостоверности этих сведений).
Само сказание о Рюрике начинается в Никоновской летописи, как и в «Повести временных лет», с 6367 (859) года, но имеет интересные дополнения: «Въсташа Словене, рекше Новогородци, и Меря, и Кривичи на Варяги, и изгнаша их за море, и не дата им дани, начата сами себе владети и городы ставити; и не бе в них правды, и возста род на род, и рати, и пленениа, и кровопролитна безпрестани. И по сем събравъшеся реша к себе: "Поищем межь себе, да кто бы в нас князь был и владелъ нами; поищем и уставим таковаго или от нас, или от Казар, или от Полян, или от Дунайчев, или от Варяг". И бысть о сем молва велика: овем сего, овем другаго хотящем, та же совещавшася послаша в Варяги».
С одной стороны, текст, казалось бы, восходит к новгородской летописной традиции. Как и в Новгородской Первой летописи, племена начали владеть «сами собой» и «ставить» города после того, как изгнали варягов. Однако в описании беспорядков («возста род на род») составитель Никоновской летописи следует за «Повестью временных лет». Из племен упомянуты только словене, меря и кривичи, что также ближе к новгородскому летописанию. Но совершенно уникально то, что племена не сразу решают искать князя у варягов, а предполагают сначала как бы несколько вариантов. Начало этого пассажа, как уже отмечалось историками, оказывается близко к тексту Ипатьевской летописи, где племена говорят так: «Поищемъ сами в собе князя, иже бы володелъ нами и рядилъ по ряду по праву». Казалось бы, чтение Никоновской полнее. Оно как бы сохраняет тот фрагмент текста, от которого в Ипатьевской осталось только начало — «поищемъ сами в собе». Не восходит ли этот фрагмент к какому-то древнему тексту, отразившемуся и в Ипатьевской, и в Никоновской? Но увы, скорее всего, это не так. Текст Ипатьевской летописи на самом деле представляет собой видоизменение текста Лаврентьевской (то есть предшествующей редакции «Повести временных лет»). В Лаврентьевской летописи: «И реша сами в себе: "Поищемъ собе князя…"». В Ипатьевской: «И ркоша: "Поищемъ сами в собе князя…"». Эта близость вполне очевидна. Значит, в раннем летописании племена вовсе не собирались искать князя «в себе», то есть среди своих соплеменников. А составитель Никоновской летописи понял эту фразу именно так да еще и добавил другие варианты. Теперь племена намеревались искать князя не только у себя, но и у хазар, полян, «дунайцев» и варягов. И только потому, что никак не могли договориться, куда же лучше отправиться на поиски, сошлись в конце концов на варягах.
А что представляли собой другие «кандидатуры» и почему они возникли в тексте летописи? Помимо «самих себя» князь мог быть найден у хазар, которые, как известно, собирали дань с племен Южной Руси. В рассказе о сборе дани хазары «соседствуют» с варягами, как бы разделив восточноевропейскую равнину на зоны влияния. А с кого прежде всего собирают дань хазары? В летописном тексте первыми среди этих племен названы поляне — вот вам и еще одно направление для поисков князя. Далее идут некие «дунайцы». Вряд ли можно сомневаться, что имеются в виду дунайские «словене» — упомянутые ранее в летописи предки новгородцев. Ну и, наконец, варяги завершают этот список потому, что в конечном итоге именно к ним и отправляются за князем послы. Так был сконструирован составителем Никоновской летописи этот список народов, которые могли бы дать Руси первого князя.