Теперь его не было видно на вечевом помосте, и вече без него было не вече.
Это ещё более смутило вечевиков…
Прежде речью мудрой, советом разумным вызволял посадник своих сограждан из всякой опасности, а теперь кто их из беды вызволит, кто доброе слово им скажет?..
При всеобщем смущении началось вече.
- Мужи новгородские и людины, - начал старейшина одного из сильнейших соседних племён кривичей, - от лиц всех родов наших держу я речь к вам: нельзя жить так, как живём мы!.. Посмотрите, что творится на Ильмене!.. Восстал род на род, не стало правды.
- Верно! - раздались отдельные восклицания. - Пропала правда с Ильменя!
- Совсем житья не стало… При варягах куда лучше жилось… Все управу знали у кого искать…
- Так вот, вы и рассудите, как быть нам, - продолжал кривич. - Пока вы там у себя на Ильмене спорили, да ссорились, да кровью родною землю свою поливали, ничего не говорили мы, а вот нынче и нам от вас терпеть приходится… Не дают нам спокойной жизни ваши буяны… Приходят с мечом и огнём в нашу землю, терпенья не стало совсем… Страдаем тяжко мы…
- И нам тяжко, и мы! - подхватили старейшины веси, мери и дреговичей. - К вам управы пришли искать… Уймите вы своих на Ильмене.
Мужья новгородские смущённо молчали, не зная что и отвечать на эти вполне справедливые укоры.
- Почтенные старейшины, что и сказать вам, не ведаем мы, - потупив глаза, заговорил заменявший Гостомысла посадник из степенных бояр. - Стыдно нам, ой, как стыдно, а что поделать с нашей вольницей - не знаем. Слабы мы после варяжского нашествия, сами вы видите; как гнали мы варягов, полегли наши силы ратные на поле бранном, да и до этого ещё варяги как пришли, многих побили, вот теперь никто и знать не хочет господина великого Нова-города.
- Большое спасибо вам за слово это, за признание честное! - крикнул старейшина кривичей. - Не потаили вы от нас правды, хотя и горька она, вот и мы теперь вам тоже скажем, что решено у нас на нашем вече… Тоже правдиво скажем. Хотите ли выслушать нас?
- Говори! Говори! Слушаем!.. - раздалось со всех сторон.
- Решили мы сами от вашей вольницы обороняться огнём и мечом, решили разорить гнезда разбойничьи на Ильмене, и прямо говорю: идём на вас войною.
- И мы с кривичами пристанем! - выступил посланец мери. - Скажи своим: и меря вместе с кривичами на Ильмень боем идёт!
Выступил старшина дреговичей.
- Правду сказал посланец кривичей, - заговорил он, - и нам, дреговичам, не остаётся ничего другого делать, как взяться за оружие и всем вместе идти на вас войною! Знайте же это…
- Война так война! Бой так бой! - закричали более молодые и горячие из собравшихся на вече, - Ишь чем пугать вздумали. Не таких мы видали… На что варягов - и тех прогнали! А варяги не чета вам! Суньтесь только - всех повырежем…
- Не без нас вы и с варягами справились! - возразил кривич.- А вот что я скажу вам, если отвернётся от нас ратное счастье, так порешили мы обратиться за помощью к ханам козарским…
Как громом поразила эта весть новгородцев…
- Опять польётся кровь славянская! - с горем воскликнули бояре. Прогневали, видно, Перуна мы, ослепляет он нас! Брат на брата смертным боем идёт и чужаков на брата ведёт… Страшное дело!.. Грозное дело!..
Вдруг всё вече как-то странно заволновалось… В толпе раздались крики изумления и восторга, почти все обнажили головы.
- Что случилось, что там? - послышались тревожные вопросы с вечевого помоста.
- Гостомысл! Гостомысл! - раздались им в ответ громкие, радостные крики.
VI. ГОСТОМЫСЛ
Страха не страшусь,
Смерти не боюсь!
Лягу за царя, за Русь!..
Действительно, Гостомысл захотел присутствовать на этом последнем в его жизни вече… Дряхлый старец не мог идти сам. Ноги давно уже не держали его ветхого тела, он приказал нести его на носилках… Было что-то торжественно-трогательное в этом шествии… Четверо рослых здоровых молодцов, на лицах которых ясно выражалась глубокая скорбь, высоко несли лёгкие носилки, где полулежал-полусидел ветхий старец с поникшей на грудь головой.
Длинные седые волосы его развевались на ветру" руки беспомощно повисли, лицо приняло землистый оттенок, только глаза одни по-прежнему сияли почти Юношеским блеском.
Окружавшая вечевой помост толпа с почтением расступилась, пропуская вперёд носилки. Сердца всех забились надеждой - все предвидели, что Гостомысл, много раз выручавший народ славянский своим Мудрым словом, и теперь найдёт выход из того положения, в которое поставили приильменцев их раздоры.
Носилки с Гостомыслом внесли и поставили на площадку вечевого помоста у самого колокола.
Сразу затихло всё кругом.
- Знаю я, что собрались вы толковать о важных делах, - заговорил Гостомысл, - как степенный муж новгородский и посадник старший, пришёл и я принять участие в вече… Поведайте мне, о чём говорите…
Гостомыслу передали слова кривичей, передали также пожелания других соседних племён примкнуть к ним и вместе идти войною на приильменцев и Новгород.
- Не страшны нам они. Что кривичи? Что меря и остальные? - говорили Гостомыслу. - Они грозят нам козарскими ханами; не бывать этому… Мы истребим их до единого, не оставим даже и на племя.
Гостомысл в ответ на эти слова покачал головой.
- Слушайте, мужи новгородские, скажу вам правдивое слово. Слушайте вы, старейшины кривичей, и мери, и веси, и дреговичей, всех вас одинаково касается это дело. Побьёте вы, мужи новгородские и старейшины ильменские, всех их, - кивнул Гостомысл в сторону старейшин соседних племён, - что же из этого? Вспомните, какую кровь вы прольёте? Своих же ведь. И кривичи, и другие - те же славяне. А разве мало в Нове-городе семей, где матери, жены у соседей взяты, разве мало и дев приильменских к соседям ушло? Вспомните вы и подумайте, что вы затеяли.
Гробовая тишина стояла кругом. Вечевики затаили дыхание, боясь пропустить хоть одно слово из речи своего старого посадника, а он воодушевлялся всё более и более.
- Напитается братскою кровью славянская земля, - продолжал Гостомысл, - так легче ли будет? Всё на Ильмене пойдёт по-старому и всякий чужеземец, как варяги, придёт и захватит нас, в рабов обратит.
- Так что же делать? - раздались голоса. - Как поступить, как? Не стало меж нами правды!
- И не будет её вовек, если сами вы не образумитесь. Знаю я, восстал на Ильмене род на род. Не виню я старейшин ни в чём, каждый из них себе и своему роду добра и правды ищет, да в том-то и дело, что у каждого из нас правда-то своя. Один думает так, а другой - по-другому. И никогда на Ильмене кровь и раздоры не прекратятся, если только во всей земле славянской не будет одной только правды, правды равной для всех.
- Где же нам искать её, скажи, Гостомысл? Справедливо ты говоришь, что нужно нам одну только правду, только где она? - заговорили кругом.
- Где? Слушайте, скажу я вам сейчас. Между кем идут раздоры у нас? Между родами. А родича если родич обидит, у кого он правды и суда ищет? У старейшины. И знаю я, что находит он свою правду! Родич на родича смертным боем не идёт, а род на род, чуть что, с мечом поднимается. Отчего так? Оттого все, что не у кого родам в их несогласиях между собой правды искать. Не к кому за судом скорым и милостивым обратиться, вот что. Что с семьёю бывает без хозяина? Брат с братом враждовать начинает, если старшего не остаётся, так и у нас на Ильмене. Вот подумайте над моими словами да догадайтесь сами, что мы должны делать.