И действительно, с этого дня на любой из островов обширной цепи моряки сходили без всяких опасений. Островитяне с готовностью указывали им тропинки, приглашали к себе, угощали рыбой и плодами…
Почти ежедневно навещая корабль, предводитель племени о чем-то настойчиво просил капитана. Теперь даже новые подарки не удовлетворяли вожака островитян. Наконец, Коцебу понял его просьбу. Оказывается, по обычаю дружбы, существовавшему на островах, вожак хотел обменяться с командиром «Рюрика» именами. Коцебу охотно согласился. Островитяне звали его теперь «Рарик», а своего предводителя — «Татабу».
В течение непродолжительного времени офицеры и матросы узнали местные названия островов, проливов, деревьев, птиц и рыб.
Однажды Коцебу пригласил островитян на корабль, показал им компас, а затем принялся объяснять, что любое слово может быть записано с помощью букв. Он взял грифель и написал на доске имя своего добровольного проводника: «Лагедиак»… Островитяне с удивлением смотрели на причудливые значки. Командир кликнул с палубы матроса и молча указал на доску:
— Лагедиак… — громко прочитал матрос.
Среди гостей тотчас же произошло смятение. Бледный, с трясущейся челюстью, Лагедиак ждал, что с минуты на минуту превратится в замысловатые значки… Он успокоился лишь тогда, когда командир стёр с доски его имя.
Обрадованный Лагедиак попросил командира изобразить на доске имя своего насмешливого спутника — Лангина. Тот с криком метнулся из каюты и прыгнул за борт.
Не ради забавы, однако, показывал Коцебу островитянам и компас и письмо. Капитан хотел узнать, имеются ли вблизи этой коралловой группы, названной островами Румянцева, какие-либо другие земли. Лагедиак понял этот вопрос. Он взял грифель и, указав на юг, начертил семнадцать островов… Эти острова назывались Эрикуб, и путь к ним, как объяснил проводник, мог занять не больше одного дня. Он сумел ещё объяснить, что на островах растёт хлебное дерево и кокосовые орехи, а население состоит всего лишь из четырех человек.
На острове Отдиа, самом большом в группе островов Румянцева, на плодоносной, нетронутой земле матросы, руководимые Шишмаревым, принялись насаживать огород. Вскопав лопатами обширную площадь, моряки засеяли её дынями, арбузами, пшеницей, лимонными семенами и ямсом… Шишмарев объяснил островитянам, что теперь следует ждать урожай. И те, казалось, понимали торжественную важность этого момента: земля их родины принимала жизнетворные зёрна, принесённые русскими моряками для радости и счастья на этих островах.
В течение нескольких недель малое островное племя прошло такой огромный жизненный путь, для которого ему потребовались бы столетия. Оно узнало тайны произрастания зёрна и научилось ухаживать за животными, впервые оно увидело, что железо можно ковать, придавая ему различные формы, и что вода может кипеть, делая рыбье и птичье мясо и различные съедобные корни нежными и вкусными. И ещё узнало оно, что есть на свете далёкие страны, где люди могут с помощью букв объясняться на самых больших расстояниях, рассказывать на бумаге о своих мыслях, поступках, о своей жизни.
Скрипка в руках матроса показалась островитянам чем-то волшебным. Так они познакомились с настоящей музыкой. Портрёт вожака островитян, нарисованный корабельным художником, удивил их искусством живописца. Так они узнали, что существует живопись. На географических картах они увидели бесчисленные большие и малые земли и поразились тому, насколько огромен мир…
Простые смелые люди из далёкой страны, имя которой — Россия, дружески подали им руки и словно поставили рядом с собой. Вот почему с такой благодарностью и любовью пришли и женщины, и дети, и старики проститься с русскими моряками, а Лагедиак и Рарик не смогли удержать слез.
Группа островов Румянцева состояла не из двадцати, как было подсчитано с брига, а из 65 островов. Это открытие не могло казаться маловажным. Но на юг от этой цепи лежали и другие, ещё неизвестные географам острова, населённые различными племенами. С улыбкой вспоминал Коцебу о своих пламенных мечтах открыть хотя бы один остров… Этого района океана, оказавшегося в стороне от главных коммерческих путей, до «Рюрика» не посетил ни один мореход.
Ещё виднелась группа островов Румянцева, когда на горизонте открылись острова Эрикуб, о которых рассказывал Лагедиак. В большинстве это были безлесные выступы коралловых рифов, и только на самом большом острове росли кокосовые пальмы. Теперь уже не казалось удивительным, что на Эрикубе жили только четыре человека, — больше людей здесь не могло бы прокормиться.
Моряки описали острова и назвали их именем бывшего морского министра Чичагова. После этого «Рюрик» взял курс на юго-восток, где, по указанию Лагедиака, должна была находиться неизвестная мореплавателям группа островов Кавен. Она оказалась именно в том районе океана, на который указывал Лагедиак.
В цепи Кавен оказалось 64 острова с богатой чернозёмной почвой и целыми лесами пальм. Многочисленное население, среди которого легко было отличить бывалых воинов, испещрённых рубцами от копий и мечей, проявило к морякам вежливость и радушие. Старшины наперебой приглашали в гости, показывали свои владения, дарили венки, ожерелья, плоды. Слово «айдара», произнесённое моряками при новых знакомствах, мгновенно рассеяло и недоверие и страх.
На последнем, самом крупном острове цепи, который здесь называли Айрик, была, как оказалось, даже королева. Она передала капитану «Рюрика» подарок — целую груду кокосовых орехов и приглашение навестить её дом.
В сравнении с другими этот дом, действительно, был красив, но сама королева отличалась от прочих женщин острова только упитанностью и важностью мины. Она сидела на циновке посреди двора, три безобразные старухи непрерывно метались вокруг неё, треща без умолку, стараясь угадать малейшее желание своей повелительницы. Королева, впрочем, не замечала докучливых старух, — она смотрела куда-то перед собой, не видя, казалось, и гостей с брига.
Коцебу усадили на почётное место, неподалёку от королевы, которая смерила гостя взглядом, но не сказала ни слова. Капитан подумал, что, быть может, по местному обычаю, гость должен заговорить первым. Подбирая заученные у Лагедиака слова, он кое-как объяснил, что очень рад этому знакомству. Но ответа не последовало. Королева только смотрела на гостя, крепко сжав губы, словно опасаясь обронить невзначай какое-нибудь слово. Несколько минут допытывался он у молчаливой повелительницы, как велики её владения и есть ли поблизости какие-нибудь острова, но королева не отвечала.
— Вероятно, королева не имеет права говорить, — заметил стоявший неподалёку штурман.
Это предположение было похоже на правду.
Помолчав ещё некоторое время, королева поднялась с циновки и, сопровождаемая говорливыми старухами, медленно удалилась в свои покои. Приём был закончен. Теперь моряков окружила молодёжь, среди которой оказалась и дочь королевы. Прощаясь, командир подарил ей шёлковый платок, а она надела ему на голову венок из раковин, что означало, повидимому, высшую честь.
По рассказам своих новых знакомых моряки установили, что неподалёку от группы Кавен, на юго-востоке, есть ещё какие-то острова. Первый из них называется Пиген, он завершал на северо-западе группу Аур. Этих названий не знал ни один моряк в мире. Океан пересекали здесь вдоль и поперёк извилистые коралловые гряды, кое-где выступавшие из воды. Поднятый со дна якорь был сплошь облеплен кораллами. В глубине океана эти маленькие существа громоздились друг на друга и отмирали, образуя все новые рифы, которые впоследствии становились островами.
К счастью, погода была тихая и ясная, и штурман искусно провёл корабль извилистыми коридорами меж рифов.