Не останавливаясь на подробностях правления Игоря, летописание достаточно внимательно к его гибели. Гибель эта связана с одним из интереснейших раннефеодальных явлений, а именно, с комплексом полюдья. Ибн-Фадлану жизнь «царя русов» представлялась «сплошным праздником». Однако ритуализованное «представительство» на красивом тронном помосте было лишь одной из деталей этой жизни. Гораздо больше времени «ранний» Рюрикович проводил в пути, вместе со своей дружиной, приближенными и женщинами. Выработался настоящий «дорожный образ жизни», казавшийся, например, тому же Константину Багрянородному весьма суровым. В процессе полюдья вождь-правитель объезжал подвластные территории, собирая дань и получая разного рода подтверждения своей власти. Полюдье сопровождалось ритуализованными действиями — пирами, охотой, торжественными клятвами в верности и т. д. Наличие полюдья означает наличие недостаточно упрочившихся вассальных отношений. В первый период своего владычества нечто наподобие полюдья будут осуществлять на Руси монгольские ханы, не разъезжая, впрочем, сами, а посылая ближайших родичей… Наиболее удобным временем для древнерусского полюдья было холодное, зимнее время, именно тогда пути были лучше, ехать было легче…
Древнерусское полюдье описано все тем же Константином Багрянородным и Львом Диаконом, которые, впрочем, сами полюдья не видели, не участвовали в подобных поездках, а писали по рассказам информаторов.
Полюдье было связано и с вывозом сырья на Балканский полуостров, вывозили мед, воск, кожи, меха. Однако приблизительно к XII веку полюдье постепенно сходит на нет, на смену доходам «от сбора дани» пришли доходы от «домена» — собственно княжеского хозяйства, установилась система взимания различного рода пошлин — подобие первичной системы налогообложения. Преобладание славянского элемента свело на нет и скандинавские традиции дружинного, воинского судоходства, «морского, речного похода» с целью вывоза сырья и ввоза преимущественно предметов роскоши. Тип подобного воина постепенно заменяется типом «мирного купца» — «торгового гостя». Приток древнерусского пушного сырья в западную Европу и на Восток не прекращался…
С древнерусским полюдьем связано одно занятное недоразумение. Имеются свидетельства о ввозе на арабский восток «франкских мечей». Древнерусская летописная традиция сообщает предание о дани «мечами», данной хазарам. И наконец Константин Багрянородный сообщает о вывозе «мечей» из «скифских земель». Но мы уже знаем, что «франкские мечи» деланы в Западной Европе. Вывозить мечи из Киевской Руси, казалось бы, не имело смысла, хотя бы по той простой причине, что оружия там изготовлялось мало, «оружейницей» Европы и Востока Киевская Русь явно не могла быть. Но тогда почему же Константин Багрянородный говорит о вывозе «мечей»? И что это была за «дань мечами»?.. В греческом языке существует слово «σπαθη» существует также менее употребительное «ξιφος»; оба эти слова означают и меч, и саблю, и рапиру, и шпагу, и шашку… Но тогда, быть может Константин Багрянородный имел в виду именно сабли? Может быть, именно хазаро-мадьярские сабли везли в Константинополь дружины мореходов? Нет, оказывается, Константин Багрянородный употребил совсем другое слово. Слово это — «σπανινεος»; означает оно — «прекрасный, исключительной красоты юноша». Стало быть, речь идет вовсе не о торговле оружием, а о торговле рабами, теми самыми «северными», «славянскими» невольниками, светлокожими и высокорослыми. Этих юношей получали в «составе дани» во время полюдья. Но древнерусский «меч» нам здесь еще пригодится. «Взять дань мечами» означало… взять дань молодыми людьми. Вот откуда путаница! «Меч» означало «мужскую единицу» рода, человека, мужчину, могущего носить оружие. Впоследствии образовались древнерусские, уже собственно именные прозвания: Меч(а), Мяч(а), Мечник, Мечк(а)(о) и т. д. Первые «русы» принесли свое обозначение меча — «шверд», с этим словом связалось в древнерусском языке табуированное, «непристойное» обозначение мужского полового органа, откуда загадочное «старый хрен», то есть — первоначально — еще пригодный для ношения оружия…
Однако вернемся к полюдью Игоря, имевшему для него трагические последствия. На территории племенного объединения древлян он, судя но всему, превысил свои «полюдные» полномочия и, согласно Льву Диакону, привязан к двум деревьям и разорван на части. В Повести временных лет древлянские послы объясняют Ольге: «… мужа твоего убихомъ, бяше бо мужъ твой аки волкъ восхищая и грабя». Эта казнь Игоря произошла по инициативе древлянского правителя Мала. «Мал» — славянское слово, но в тексте летописи оно наверняка означает не собственное «именное прозвание» правителя древлян; то есть не он себя так называл, а его противники Рюриковичи. «Мал» — это «мелкий скот», «мелкая скотинка», «овца»; то есть «Мал» было уничижительным прозванием. Однако древлянский князь предложил Ольге брачный союз, на что она ответила вооруженным нападением, разорив древлянские земли, но затем установив «уроки» — устойчивые размеры дани. Интересно, что брачный союз Ольге предлагал и византийский император. Что же, она была так замечательно хороша собой? Это, конечно, неизвестно, но брачный союз означает в данном случае союз военно-дипломатический. Ни на одно подобное предложение Ольга не ответила согласием. Вероятно, ее «право власти» было все же ограничено; приближенные, возможно, полагали ее кем-то вроде «регента» при Святославе; возможно, вокруг будущего правителя Святослава уже создавалась «своя партия», ограничивающая «права» Ольги; не забудем и о том, что «права» эти были архаическими, матриархальными.