Читали вообще не сидя за столом (и уж тем более не лежа), а стоя за особой конторкой, «книжным налоем». Сколько возможно так простоять? Изображение человека за книжным налоем — это всегда изображение монаха или монахини. Ведь письмо, чтение, переписывание, рисование в книге заглавных букв и рисунков (в соответствии с канонами) воспринимались как разновидности «иноческого послушания», даже своего рода «подвига», «подвижничества»…
Князья Рюриковичи могли даже «заказать», чтобы в летописи написали то или иное о том или ином событии. Практиковались и «заказы» доверенным духовным лицам написать сочинение от имени правителя (подобные «заказы» практиковали и феодалы северо-западной Европы).
«Светское» чтение «для развлечения» не практиковалось. Как мы уже упоминали, Рюриковичей развлекали музыканты, танцоры, эпические сказители — «славутные певцы». В период интенсивного развития дружинного полководчества существовала, вероятно, своеобразная категория «военных музыкантов» и «дружинных певцов». Все эти развлечения, являвшиеся «проводниками» языческой идеологии, церковь не поощряла, но вынуждена была с ними мириться. Рюриковичи должны были держать при себе и «бахарей» — рассказчиков сказок и занимательных историй. А вот чтение, конечно, не входило в список «феодальных развлечений». Любопытно, что суровое преследование служителями «греко-восточной ортодоксии» (православия) «светских развлечений», включая возможное развитие «светской литературы», приводило на Балканском полуострове и в России к своеобразной грубости нравов; в частности, в области супружеских взаимоотношений, отношения к женщинам и детям. Практиковавшаяся церковью постепенная изоляция женщин от мужчин в быту способствовала формированию «раздельных» мужской и женской бытовых культур, имевших черты своеобразной «изолятной эротической распущенности» — специфические мужской и женский языки, изобилующие обсценной («непристойной») лексикой и т. д. (И по сей день можно наблюдать подобное явление в исламизированных странах и культурах.) Путешественников XV–XVIII вв. по России и Балканскому полуострову — от Стефана Герлаха до Олеария и Герберштейна — поражала эта своеобразная грубость нравов…