Переписка Мусина-Пушкина и Калайдовича произошла в 1813 году; следовательно, уж тринадцать лет, как издано Слово… Отчего же Мусин-Пушкин так явно опасается, что его «коллеги» по данному изданию (Малиновский и Бантыш-Каменский?) будут недовольны тем, что он назвал («открыл») их имена? Неужели в самом факте издания Слова заключается нечто подозрительное и предосудительное?..
…в обществе, основанном на ритуалах, может существовать шаман, жрец, наподобие этого болгарского Бояна, или «славутный певец» — придворный бард-воспеватель; и произведения, созданные такого рода творцами, «должностными лицами», имеют свои отличительные признаки…
Но этих отличительных признаков не имеет Слово, потому что Андрей Иванович и вправду — «просто поэт», стихотворец нового времени; именно поэт, а не бард и не жрец. И Оссиан у Макферсона — поэт, а тоже не бард и не жрец, какими они были на самом деле… Андрей Иванович и Макферсонов Оссиан обладают той самой свободой, какой может обладать творец в обществе, где уже развито понятие личности. А в тех древних обществах ритуалов еще нет личности, особенно же — личности творца. Можно назвать творения барда или шамана «утилитарными»; они, эти творения, — для произнесения при заклинательном обряде или же для произнесения, пропевания на княжеском пиршестве. Творение Андрея Ивановича, оно, — просто для всякого, кто возьмется читать. Заклинание, произнесенное жрецом; славословие, пропетое бардом; никто кроме них произносить, петь не может и не должен; и это видно, если взять подлинные жанровые образцы, дошедшие до нас благодаря архаическому устройству жизни северных народностей. В этих записанных текстах (записанных, разумеется, собирателями) очень мало привычной нам поэтичности, потому что тексты эти — утилитарны… «Слово» может прочесть каждый, с наслаждением ставя себя на место автора, кто бы ни был автор. Потому что Слово — творение поэта нового времени…
Зимин очень правильно полагает, что автор Слова не знал двенадцатого века, то есть не знал так, как мог бы знать именно человек этого двенадцатого века. Андрей Иванович знал о двенадцатом веке именно то, что знали образованные люди века восемнадцатого, — знал Ипатьевскую летопись, Кенигсбергскую летопись, прочувствовал «Моление Даниила Заточника» и «Повесть об Акире». Надо учесть еще и все эти итальянские штудии Андрея Ивановича…
Но, конечно, мнение Зимина о том, что автором Слова мог быть Иоиль Быковский, мне представляется совершенно ошибочным. Духовное лицо русской церкви не позволило бы себе написать подобное, апологетическое в отношении язычества сочинение даже в «рационалистическом» XVIII веке. Если для «светского» писателя второй половины XVIII столетия, воспринявшего живо Макферсонов романтизм, язычество — всего лишь безобидный и красивый антураж «древности»; то для церковного деятеля, даже и сегодня, это вовсе не так, и создавать сочинения в духе «апологетики язычества» он не станет. Сохранившиеся сочинения Иоиля: «Букварь, или Начальное учение хотящим учится книг писмены словенскими» и «Истинна, или Выписка о Истинне» показывают его человеком имевшим и «светское» образование, но неодаренным литературно и — самое главное — именно церковным деятелем. В сущности, Зимин, пытаясь «сделать» Иоиля автором Слова, невольно превращал его в какого-то «церковного маргинала», каковым Иоиль вовсе не являлся… «Если же считать Ивана (Иоиля) Быковского автором Слова, то невозможность для ярославского архимандрита издать это произведение, проникнутое передовыми рационалистическими идеями, наполненное «Даждьбожьими внуками», станет самоочевидной»… Но судя по дошедшим о нем сведениям и его сочинениям, Иоиль вовсе не был «маргиналом», да еще и «проникнутым передовыми рационалистическими идеями». Так что «самоочевидной» скорее становится «невозможность» для него написания Слова… Церковный деятель конца XVIII — первой половины XIX века Е. А. Болховитинов, относивший создание Слова к XIV–XV вв., совершенно справедливо отмечал, что автор Слова — явно лицо светское, а не духовное. Тот же Болховитинов приводит вот какую версию приобретения Мусиным-Пушкиным рукописи Слова: «Он купил ее в числе многих старых книг и бумаг у Ивана Глазунова, все за 500 р., а Глазунов после какого-то старичка за 200 р.». В сущности, даже если и пресловутый «Хронограф» существовал, у нас, разумеется, нет никаких данных о том, что он содержал в себе текст Слова. И фактически нет никаких реальных доказательств того, что этот текст мог попасть к Мусину-Пушкину (через посредника) именно от Иоиля Быковского…