Попробуем, опираясь на эти два «имени», немного заняться реконструкцией событий. Но сразу оговоримся, это всего лишь возможность «построения версии». Итак, Рюрику не было «просто» укорениться на «русском севере», пришлось бороться с местной славянской знатью. Возможно, именно в этой борьбе он наделяет себя правом называться «славным правителем», то есть победителем. Любопытно здесь то, что первоначально укоренившись на славянском севере, Рюриковичи уже при преемнике легендарного Рюрика, Олеге, двинулись на юг, на славянский юг. Почему? Не были ли они все же вытеснены? Почему в дальнейшем мы видим север фактически свободным от власти Рюриковичей? Новгородцы нанимают князя-Рюриковича с дружиной именно в качестве наемного полководца, подписывают с ним «ряд» — договор, воспрещающий ему вмешиваться в дела правления. Система вечевого правления, то есть когда вече (аналог — скандинавский тинг) — мужское племенное собрание — избирает «выборный управленческий аппарат», оказалась на севере продуктивной и надолго вытеснила Рюриковичей. Окончательно сломать север удалось даже не Ивану III, но лишь его внуку, Ивану Грозному. А впрочем, восстания в Новгороде и Пскове мы видим даже и при первых Романовых…
Олег, один из приближенных Рюрика, двинулся на славянский юг, далее совершенно естественно определилась политическая, «устремительная» направленность будущей Руси — на Балканский полуостров, откуда естественно проистекают походы Олега на Византию. (Интересно, что территории Балканского полуострова вошли в сферу влияния СССР как модифицированной имперской модели только… в 1944 году!)… Первые Рюриковичи, как и все «нордманны», — «люди дружины», «люди» корпоративного воинского союза, объединения; завоевание — их «работа»… Но что же такое эта самая «дружина»? Как ни странно (или и вовсе не странно), но элементы «дружинной», воинской корпоративной организации сохранились и в наше время; элементы эти легко вычленяются при анализе структуры любого криминального объединения. Это «прием в члены» после инициации («испытания») новичков, эти «испытания» носят болезненный и унизительный характер (впрочем, рудимент болезненной и унизительной инициации мы находим и по сей день в религиозных структурах иудаизма и мусульманства; это обрезание; и, вероятно, не случайно у мусульман мальчика после обрезания начинают звать «воином Пророка»; любопытно, что унизительные и порою болезненные испытания сопутствуют своеобразному «ритуалу» приема в современные мальчишечьи и даже и девчоночьи группы, «компании»), кроме инициации следует указать «сферы влияния», «корпоративную замкнутость», порождающую особый язык общения, следует указать и татуировку как «признак принадлежности»… В сущности, эти элементы заимствованы еще из родоплеменной структуры. Но воинские корпорации отличались тем, что их членом мог сделаться фактически «каждый», «любой», «человек со стороны», прошедший необходимые «испытания» (вспомним позднейшую архаически организованную воинскую корпорацию — Запорожскую Сечь). Воин, дружинник — уже не был «человеком своего рода, племени», он становился «человеком своего полководца, своей дружины». Воинская корпорация становилась важнейшим элементом структуры общества, хотя «основной единицей» общества оставался род-клан. Но уже из рода-клана возможно было «уйти в дружинники»; вот, кстати, одна из причин быстрого растворения «варягов» в славянской среде. Осталась, закрепилась воинская корпорация как институт, а скандинавский язык, обычаи, верования постепенно уходили.
Роль воинской корпорации как бы суммирует в легендарной форме ибн-Фадлан, честно оговариваясь, впрочем, что рассказывает с чужих слов; запомним также и то, что приводимые числа являются «эпическими», традиционными для восточной письменной традиции…
«Он сказал: Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком дворце постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него (вероятно, имеется в виду обычай ритуального убийства и самоубийства для погребения приближенных вместе с умершим вождем-полководцем — Ф.Г.). С каждым из них имеется девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, которой он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста мужей сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы выше упоминали. И этот поступок они не считают постыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность, то удовлетворяет ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него… И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться с девушками, пить и предаваться развлечениям…». Описание очень колоритное, интересно, что далее Ибн-Фадлан устами своего информатора утверждает, что функции полководца и собственно правителя выполняет не сам «царь», а его «заместитель». К Рюриковичам это едва ли было применимо; по свидетельствам добросовестных византийских историков, Рюриковичи сами исполняли полководческие функции, а также и собственно управленческие (сбор дани, например)… Но симптоматично то, что правителя окружают не родичи его, а именно «приближенные богатыри» — «дружина». Интересно, что еще нет речи и о супруге правителя, о его «парной ему правительнице»; правитель является в окружении многих женщин, количество женщин и воинов-приближенных, богатство убранства призваны символизировать прочность и силу власти…