Смоленская неудача сказалась бы горше, кабы не упорство Шейна и не присутствие хоть какой-то военной силы под Можайском. Поляки устали. Они потеряли немало своих бойцов, сражаясь с Шейным. Наконец, они страшно охолодали от февральских морозов. Владислав двинулся было вперед, но застрял под крепостью Белой. Гарнизон ее храбро бился. Воевода, князь Федор Федорович Волконский, проявлял твердость в переговорах, отвергая предложения сдаться. Ситуация стала переворачиваться. Белая могла стать для Владислава тем, чем Смоленск стал для Шейна. Ослабленная королевская армия могла в любой момент подвергнуться нападению русской силы с фланга, из-под Можайска. Потери росли, успех отдалялся.
Между тем Черкасскому с Пожарским лишь добавилось забот. Пространство между Калугой, Можайском и Смоленском наполнилось казачьими шайками — как во времена недоброй памяти Смутного времени. Ратникам приходилось заниматься тем, что сейчас назвали бы «ликвидацией бандформирований».
Войско сильно дезорганизовала долгая бездеятельная стоянка у Можайска, а еще больше — голод, неустройство. В марте Можайск страшно пострадал от пожара, сгорели склады с припасами. Пожарский криком кричал в донесениях Михаилу Федоровичу: «Ноне я… на твоей государевой службе и с людишки помираю голодною смертью — ни занять, ни купить!» Армия получила немного сухарей. Как видно, их не хватало. Пожарский завел кабаки, чтобы хоть так поддерживать «ратных людей» продовольствием. О выгоде для него лично и речи быть не может: князь истратил целое состояние, обеспечивая доставку припасов к Шейну. Фураж добыть оказалось в принципе неоткуда. К весне запасы, сделанные осенью, оказались исчерпаны полностью. На фоне обоюдной немощи Владислав запросил Москву о переговорах…
Летом 1634 года можайская армия вернулась в Москву.
Смоленская война окончилась Поляновским миром. По условиям мирного договора Россия вернула Серпейск, а Владислав навсегда отказался от претензий на русский престол. Но удачным финал масштабного вооруженного противоборства не назовешь. Смоленск остался за Речью Посполитой. Прочие города, занятые русскими полками, пришлось вернуть неприятелю. А главное, стратегический результат войны не оправдал возлагавшихся на нее упований: огромный расход казенных средств, немалые людские потери, а главные задачи так и не были решены!
Дела христианского благочестия, совершенные князем Пожарским, хорошо известны.
Пожарский часто делал вклады в церкви и монастыри. Так поступали многие. Конечно, особое внимание Дмитрий Михайлович уделял Суздальскому Спасо-Евфимиеву монастырю. С этой обителью род Пожарских связывали долгие отношения, там находилась их семейная усыпальница. Туда Пожарский пожертвовал деревни Три Дворища (1587), Елисеево (1609), село Петраково (1632/33), колокол на 355 пудов, килограммовое серебряное кадило, шубу, множество богослужебных одеяний из бархата, камки и атласа с золотым шитьем, паникадило на 28 свечей, иконы, 20 церковных книг, из которых выделяется золотописное напрестольное Евангелие, украшенное жемчугом и драгоценными камнями. По завещанию князя обители достался образ Казанской Богородицы, отделанный жемчугом, бирюзой, серебром. Доставались от него богатые пожертвования и Троице-Сергиеву, и даже далекому Соловецкому монастырям.
Время от времени Дмитрий Михайлович приобретал на Московском печатном дворе множество экземпляров какого-нибудь свежего издания. Этот факт прежде вводил историков в заблуждение. Многие считали, что князь собирал библиотеку. Но его книжное собрание — никоим образом не библиотека, а коллектор. Там хранились книги, предназначенные не для чтения, а для богослужебных нужд. Оттуда они уходили в вотчинные храмы и на пожертвования монастырям.
Дмитрий Михайлович дал деньги на «возобновление» Макарьевского Желтоводского монастыря близ Нижнего Новгорода, подвергшегося разрушению еще в XV веке. Туда на хранение была передана гражданская святыня — знамя Нижегородского ополчения. Князь содержал и, вероятно, отстраивал небольшую обитель на землях родовой Мугреевской вотчины, а также небольшие храмы в вотчинных селах. На землях подмосковной Медведковской усадьбы Дмитрий Михайлович выстроил шатровый храм Покрова Богородицы, дошедший до наших дней.