Прошло чуть меньше двух минут, прежде чем Вортов услышал, как один из преследователей ухватился руками за крайнюю ступень лестницы, повторяя пройденный целью путь. Еще двадцать секунд прошло, прежде чем он услышал, как металлическая часть автомата бьется легонько бьется о настил металлического мостика. В этот момент Андрей стремительно рванулся из укрытия и, практически мгновенно преодолев, разделявшее их, расстояние, ткнул шокером в едва различимый силуэт, в то место, где угадывалась голова противника. Короткий стрекот электрического разряда и противник с воплем валится вниз, а Вортов тем временем, рвется обратно на пункт управления, где немедленно начинает давить на все кнопки, выпуская, беснующуюся живность наружу. Со звонкими щелчками клетки начинают отворяться и в помещении немедленно воцаряется полнейший хаос, а сам Андрей лежит, сжавшись в комок, в дальнем углу, в то время как пули, уже разбившие пульт управления, продолжают барабанить по потолку и стенам помещения. А затем обстрел прекратился, и стрельба сместилась в другую сторону, потом в невообразимый гам ворвался дикий человеческий крик и Вортов наконец-то пришел в себя. Стремительно покинув помещение, он, уже на выходе, столкнулся с, полезшими на верхотуру, мартышками. Отбиваясь палкой-шокером, он кое как добрался до лестницы, по изрешеченному металлическому полу. Приглушенная стрельба слышалась двумя рядами дальше – преследователи, напуганные поднявшейся суматохой, стремительно отступали. Впрочем, как вскоре выяснилось, отступали они не только из-за суматохи.
Возле одной из клеток лежало тело китайского спецназовца, все еще частично скрытое накидкой-хамелеоном. Но вот видимая часть заставляла сердце, помимо воли наполниться тревогой. Оторванная рука, лежавшая рядом и вмятая грудина были достаточными указаниями, на то, что совсем недавно на этом месте в поединке сошлись далеко не равные по силе противники.