Фотокарточка!..
― Где альбом? ― прокричал Женя в пустоту гостиной, лихорадочно роясь в шкафу. ― Почему я каждый раз ищу свой… а, вот мой альбом! ― из кучи неизвестного барахла наконец появился тяжёлый коричневый альбом. ― Ты посмотри, какую дрянь тут храним! ― следом за альбомом на пол высыпалась куча непонятных тряпок, оставшихся непонятно от кого, и целый пакет медицинских банок.
Крепко, словно святыню, Женя прижал к себе альбом и опустился с ним на диван. Первые страницы занимали его детские фотографии, которые он видел тысячу раз, поэтому начал листать дальше. Школа, армия, университет, аспирантура… Вот она, практика в приморских степях! Женя с удивлением извлекал из памяти лица Сергея Сергеевича, перекинувшегося в археологию, пьянчуги Генриха, который закодировался и с головой ушёл в бумажную работу, аспиранта Димы, так и не получившего степень кандидата и похоронившего жену буквально на следующий год после тех раскопок.
Женя разгребал фотографии, злясь всё сильнее на самого себя, что не додумался отложить фотографию с Маргаритой отдельно. Кажется, она так и лежала когда-то, но бывшая жена, перетряхая шкаф, обнаружила это фото и закатила истерику, засунув карточку куда-то подальше.
«Если она её выкинула, ― подумал Женя. ― Я пойду и сигану с балкона».
В следующую секунду из кучи фотографий выпал снимок, сделанный «Полароидом».
Женя почувствовал, что проваливается в прошлое и для этого ему не нужен никакой Делориан¹. С фотографии на него смотрела Маргарита. Юная, восемнадцатилетняя, по-девичьи округлая, с фиалками в рыжих волосах. Она улыбалась, прижимаясь к нему так доверчиво, словно он был самым умным и добрым на свете.
«Какой же я идиот, ― Женя почти схватился за голову. ― Я ведь обещал ей, что приеду… А она мне ― что позвонит. Вот тебе и командировочный роман». Он устало откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.
Перед внутренним взором мелькали калейдоскопом картинки прошлого. Они пролетали стремительно, но с каждым новым витком формировали образ, который вырисовывался в памяти всё чётче и чётче.
Маргарита Алексеевна Громова.
Женя рассеянно прикоснулся к носу, который она разбила ему на той практике. Не сломала: тогда он преувеличил нанесённый ущерб. Ему была приятна забота Маргариты, то, как после поцелуя в сумерках она смывала с его лица кровь, невесомо прикасаясь к коже мокрым полотенцем, на котором оставались алые разводы. Она даже наскребла льда из старого портативного холодильника для компресса, а из остатков сделала коктейль: ей удалось каким-то чудом добыть лимон.
― Где ты взяла лимон? ― Женя настороженно принял из рук Риты охлаждённый в ведре с водой гранёный стакан, в котором плавали кусочки льда, дольки лимона и листья мелиссы. ― Украла, поди? ― он сделал маленький глоток, и вкус ему неожиданно понравился. ― Зубодробительная дрянь!
― Там же, где и козий сыр, ― запальчиво возразила Рита, сидевшая напротив него по-турецки. ― Купила в деревне.
Этот короткий эпизод, вспыхнувший в памяти, прошёлся по сердцу. Жене показалось, что в душу ему выдавили лимон. И сделал это он сам. Потому что тогда, двадцать лет назад, он, так и не дождавшись звонка, решил, что и сам не пойдёт к Маргарите. Лето закончилось, а Женя привык жить одним моментом да и вообще плохо сходился с людьми.
«Лащенко, ― подумал он. ― Ты ― птица гордая, пока не пнут, не полетишь».
Рита написала адрес на обороте, вдруг отчётливо вспомнил Женя. Он быстро перевернул и едва не выронил карточку: пальцы внезапно стали непослушными. Так и есть: написала.
― Найду, ― произнёс Женя, глядя на адрес на обороте фотографии. ― Я тебя обязательно найду.
Глава 13. Розы
Наши дни
В эту ночь Женя не спал. Он лежал на диване, ходил по квартире, смотрел с балкона на раскинувшийся внизу город и думал. Думал о Маргарите. Теперь, получив шанс увидеться с ней, он решил, что уже его не упустит. И в гости пойдёт не с пустыми руками. Ему вспомнились розы: мелкие, полудикие, красные ― они походили на Маргариту, какой она была тогда ― в далёких девяностых. Сейчас она стала другой, и подарок ей надо подарить соответствующий теперешней Громовой.
В свете уличных фонарей Женя, набросив куртку, помчался, как был ― в домашних тапках ― в ближайший цветочный магазин. Им овладело безудержное оживление, совсем как тогда, когда бело-голубой автобус скрылся за горизонтом, увозя от Мастера его Маргариту.
Он трудился всю ночь, а наутро, едва рассвело, поехал на работу. Ему не терпелось поделиться случившимся хоть с кем-то, а Антон, принёсший благую весть, отлично для этого подходил.
― У вас мешки под глазами, ― доверительно сообщил аспирант, глядя на Женю. ― Вы вообще спали?
― Нет, ― он улыбнулся, чувствуя, что выглядит сейчас несколько безумно. ― Я всю ночь красил розы.
― Как Алиса в Стране Чудес? ― участливо поинтересовался Антон.
― Нет, ― покачал головой Женя. От выпитого за ночь кофе сердце стучало гулко и часто. ― Через корни, ― он указал рукой на нежно-голубые розы, совсем недавно бывшие белыми.
― Что с вами вчера случилось? ― Антон отложил смартфон. На вытянутом лице аспиранта играло плохо скрываемое любопытство. ― Что такого в Маргарите Алексеевне?
― Лет двадцать назад у нас были отношения, ― не стал скрывать Женя. ― Я как раз копал степного мамонта в приморье, а она приехала туда на полевую практику. Это были сложные времена, ― он улыбнулся. ― Потом мы обещали друг другу встретиться, но как-то не вышло.
― Теряют люди друг друга, а потом не найдут никогда, ― пробормотал Антон, а потом, наморщив лоб, добавил: ― Вы что, собираетесь играть её чувствами, чтобы она не завалила меня на защите? ― аспирант отлично складывал два плюс два, но в итоге у него не всегда получалось четыре.
― Хуже, ― весело ответил Женя, любуясь делом рук своих: равномерно окрашенными лепестками роз. ― Я, возможно, собираюсь на ней жениться, ― он сказал это, не подумав, но слова уже не вернуть назад.
― Зачем? ― удивлению Антона не было предела. ― Вы же уже были женаты и как-то говорили мне, что больше в этот филиал ада на земле не зайдёте.
― Я слишком долго искал её, ― Жене казалось, что он потратил на поиски тысячу лет, охотился на Маргариту со времён мамонтов. ― И много думал в последнее время. Ты же тоже томишься в городе и хочешь на волю в пампасы?
Аспирант кивнул:
― Это я понимаю, но как коррелируются Маргарита Алексеевна и желание свободы? По мне, так они совершенно противоположны, ― Антон был неумолим и туго соображал.
― Ты ничего так и не понял, ― махнул рукой Женя. ― Я думал о ней. Много. А потом забыл. И вот сейчас вспомнил. Больше я её не отпущу.
― А она захочет быть с вами? ― задал очевидный вопрос Антон, но Женя не хотел думать о провале. Не сейчас, когда он так близок к успеху.
― Поживём ― увидим, ― бросил он, заворачивая выстраданные розы в плотную бумагу, которую ему выдали в цветочном магазине. ― Всё, я поехал. Вернусь поздно. Или вообще приду на работу только в понедельник. Прикрой меня, ― и, не успел ошарашенный таким известием Антон открыть рот для ответа, Женя вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.
Культурная столица встретила его серым небом и пробирающим до костей ветром. Набрякшие облака плыли по хмурому небу, и Женя успел несколько раз обрадоваться, что взял с собой зонт. Роза и торт лежали в пакете.
Нужный дом он нашёл быстро: пятиэтажная сталинка в старой части города всем своим видом давала понять, что она массивная и вечная. Поднимаясь по ступенькам длинных лестниц, он заметил приоткрытое окно и полную окурков банку, стоявшую на подоконнике. Интересно, какие сигареты курит сейчас Маргарита?