– Господи, пусть с ней все будет хорошо.
Утром, открыв глаза, увидела, что Лии нет. У меня перехватило дыхание от страха. Но через несколько минут она подошла, и я крепко ее обняла, чтобы убедиться, что это не сон. Мне казалось, что вижу ангела, распростершего крылья над спящими на земле людьми.
– Я сделала это, – с широкой улыбкой сказала она.
– Господи, с тобой все в порядке? Что там было? Чего они от тебя хотели?
– У них была большая амбарная книга, и они спрашивали, где жила наша семья, где хранили ценности, не спрятали ли мы чего.
– А что ты ответила?
– Сказала, что у нас есть очень большое деревянное корыто, в котором мы стирали нашу одежду. Корыто из орехового дерева и стоит очень дорого.
– А они?
– Они стали смеяться!
– Ты не сказала им про швейную машинку?
– Вот еще! Им не добраться до моей машинки!
Лия великолепно шила. Мы жили рядом с магазином тканей и всегда покупали там материю. Из этой материи Лия шила прекрасные платья – похоже, все женщины в городе ходили в ее платьях. Благодаря ее умениям наша семья сводила концы с концами.
– Ты сумасшедшая! Они тебя не били?
– Нет, они нашли нашу фамилию в списках – мы явно не числились в списке богатых, поэтому меня просто отпустили.
Я села на землю, опустила голову на колени и несколько раз глубоко вздохнула. Что-то прояснилось. Они пытали богатых – вешали их, жгли, убивали.
Мама проснулась и мгновенно села.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего. Лия такая смелая. Она пошла в штаб и все рассказала о наших ценностях.
– Лия! Я же твоя мать! Ты не можешь так поступать! Это мое дело! С тобой все хорошо?
– Не волнуйся, мама. Им нужны только богатые.
– Мерзкие люди, – покачала головой мама. – Я рада, что с тобой все хорошо, Лия, но больше никогда так не делай. Никогда!
– Не буду, мама.
Наблюдая за мамой, я стала лучше понимать, как сильно она нас любит. Ради нас она жертвовала всем. Каждый день она из сил выбивалась, чтобы сделать для нас хоть что-то хорошее, хотя ей приходилось все делать в одиночку. Я знала, что она, не колеблясь, отдаст за нас свою жизнь. Она всегда пыталась скрыть от нас свои страдания, но не хотела, чтобы мы скрывали что-то от нее.
– Мы справимся с этим, – сказала мама. – С вами, девочки, все будет хорошо.
Тут появились солдаты, и момент семейной близости прервался.
Глава 6
Готово сердце мое, Боже;
буду петь и воспевать во славе моей.
Красна. 1935. Мне девять лет.
Утром в день школьного праздника я проснулась очень рано, хотела побыстрее сбегать за молоком. Мама велела мне посмотреть, как господин Балан доит корову, а потом принести домой бутылку молока. Я положила оставленные мамой монетки в карман и медленно пошла к дому господина Балана. Было очень рано, поэтому бежать, как обычно, мне не пришлось.
Я постучала в маленькую деревянную дверку, и господин Балан открыл.
– Здравствуйте, девушка, – от плиты поздоровалась со мной госпожа Балан, толстая, рыхлая женщина с такой же жирной и рыхлой улыбкой. Господин же Балан был худ и мрачен.
– Доброе утро, госпожа Балан.
– Мы увидим тебя на празднике сегодня?
– Да, буду танцевать и читать стихотворение – я долго его учила и надеюсь не сбиться.
– Конечно, ты не собьешься. Мы обязательно придем тебя послушать. Твоя мама не придет? Ей нужно работать?
– Да, она работает.
Я не расстраивалась, что мама не сможет прийти – в душе понимала, что ей нужно работать, чтобы нам было что есть. И работать ей приходилось гораздо больше, чем другим матерям.
– Что ж, по крайней мере, ей не придется впустую тратить время, – проворчал господин Балан.
– Не говори глупостей, Хендрик! – Госпожа Балан повернулась ко мне. – Он уже давным-давно отметил праздник в календаре и дождаться его не может. Он притворяется, что у него нет времени, но обязательно пойдет вместе со мной. Ну хорошо, не будем заставлять тебя ждать. Иди и дои эту корову!
Мы с господином Баланом вышли на задний двор. Корова стояла в коровнике. Нас окружили петухи и куры.
– Цыц! – прикрикнул на них господин Балан. – Цыц, вы все!
– Муууу! – откликнулась ему корова.
Я хихикнула.
Господин Балан поставил рядом с коровой трехногую табуретку, сел, ухватился за соски и принялся ловко доить. Молоко лилось в ведро. Потом он перелил молоко в стеклянную бутылку и протянул мне, а сам продолжил доить.