– С твоим… братом?
– Нарвальд, которого ты убила, был моим братом, – с ненавистью выдохнул он.
– Так значит, это ты его подослал! – голос волшебницы зазвенел от ярости. – Что ж, Голтаргон, воистину, нам есть о чем побеседовать. Только вот, здесь не лучшее место, чтобы выяснять отношения. Давай отойдем хотя бы на лигу, и там я буду всецело к твоим услугам.
Я сделал последний рывок и высунул голову. Голтаргон стоял ко мне спиной: умница Кешт позаботилась об этом.
Оборотень расхохотался:
– Ну, нет, колдунья! Я сверну тебе шею здесь и сейчас. Думаешь, я не знаю, что рядом с Каменной Пастью ты не станешь использовать магию? Кое-чему я все же успел научиться.
Так вот почему Голтаргон меня не почуял! Но какая выдержка у Кешт! Этот оборотень вдвое больше нее, а у нее даже нет оружия.
Волшебница, между тем, сделала испуганное лицо и попятилась. Как раз настолько, чтобы Голтаргон, сделав несколько шагов за нею, освободил место, и я сумел выбраться из провала.
– Почтенная Кештиора Арнамагелльская, – вежливо сказал я, доставая меч. – Не будешь ли ты возражать, если с твоим собеседником сначала поговорю я, ибо в прошлый раз я не успел обсудить с ним кое-какие существенные вопросы?
Оборотень мгновенно развернулся и выхватил из ножен клинок.
– Пожалуйста, достославный Конан, – столь же церемонно отозвалась волшебница. – На сей раз я не стану тебе мешать.
Мечи со звоном скрестились.
Мой противник умел сражаться, и сейчас я вновь убедился в этом. Пару раз я чудом не оступился и не полетел в бездну. Кешт молча следила за нашим боем, скрестив на груди тонкие руки.
Мой противник умел сражаться, но все-таки я был опытнее. И быстрее. Мой меч с силой ударил по кончику его клинка – оружие вылетело из руки Голтаргона и исчезло в черном провале.
Оборотень изменил облик мгновенно. Я не ожидал этого, ведь он сам сказал, что нельзя творить волшебство рядом с Каменной Пастью.
Волк, раза в полтора превосходящий размерами обычных лесных охотников, прыгнул ко мне на грудь, сбивая с ног. Мы покатились по земле, каждое мгновение рискуя сорваться в бездну. Зубы лязгнули у самого горла, я увернулся, вцепился левой рукой в горло врага. И ударил мечом почти наугад, надеясь попасть в бок зверя. Клинок попал по чему-то мягкому, оборотень дернулся и хрипло завыл. Места для нормального замаха у меня не было, рана не могла быть серьезной. И все же ее хватило, чтобы отвлечь моего врага. В юности, когда я осваивал воинское искусство, нас специально учили терпеть боль. Сколько раз впоследствии это умение спасало мне жизнь, и я благословлял своих наставников. Голтаргон терпеть не умел. Он отвлекся совсем ненадолго, но мне хватило.
Усилием, от которого, казалось, вот-вот лопнут мышцы, я сбросил с себя врага. Я сумел вскочить лишь на мгновение раньше: несмотря на весь мой опыт, я был только человеком. Но все-таки я опередил оборотня – это и решило исход схватки. Он успел прыгнуть, но не успел уклониться от удара. Голова Голтаргона отлетела в сторону и ударилась о скалу. Тело рухнуло на меня, окатив струей горячей крови. Я едва не упал, но удержал равновесие, балансируя на самом краю пропасти. И тут земля дрогнула у меня под ногами и начала оседать вниз.
– Меч! – закричала Кешт. – Воткни меч в землю!
Я сделал это, не задумываясь, и кусок скалы, который сползал в бездну, увлекая меня за собой, остановился.
– Уходим! Скорее, Конан!
Я выдернул меч из трещины в камне и прыгнул. Скала, остановленная было силой моего клинка, с грохотом рухнула вниз. Волшебница оказалась рядом и дернула меня за рукав:
– Бежим!
Мы мчались изо всех сил, а земля дрожала под нами – похоже, под нами была пустота, прикрытая каменным сводом. И теперь этот свод распадался. То тут, то там, огромные куски его обваливались внутрь – пару раз мы чудом успели метнуться в сторону.
А потом, когда ноги уже почти не держали нас, и легкие горели огнем, все закончилось. Мы без сил опустились на землю, и Кешт разрыдалась, уткнувшись мне в грудь. Я не стал ее утешать, просто гладил по растрепанным рыжим волосам, давая выплакаться.
– Так что там произошло?
Я впервые решился спросить об этом. Прошло несколько дней, мы давно уже выбрались из ущелья, и вокруг были поросшие соснами невысокие горы.
Кешт ответила не сразу: она пила из родника. Это было такое невероятное счастье – снова почувствовать вкус воды. Живой. Настоящей.
Наконец, волшебница выпрямилась и вытерла ладонью губы.
– Голтаргон сказал, что рядом с Каменной Пастью невозможно использовать магию. А как же он…
Она покачала головой.
– Не невозможно. Просто никто в здравом уме не стал бы этого делать. То, что нам с тобой удалось убежать – чудо. Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что мы остались в живых. Правда, – она помрачнела, – еще неизвестно, какой будет наша жизнь и чем придется платить за то, что мы потревожили духов камня.
– Не мы.
– Да. Возможно, именно поэтому нам и позволили уйти.
– Но почему Голтаргон сделал это? Ведь он – знал.
– Хотел уничтожить нас. Пусть даже ценой собственной жизни. Между прочим, ты оказал ему огромную услугу, Конан. Даровал легкую смерть.
– Сомневаюсь, что он оценил это.
Волшебница хмыкнула.
– Кстати, а что это за меч?
– Меч этот редкостный, таких на весь мир существует десятка два. Их куют в Замке Единорога, и каждый мастер может создать лишь один подобный меч за всю свою жизнь. А закаляют их в воде подземного озера.
– Того самого?
Она кивнула.
– Но как он попал к Голтаргону?
Кештиора вздохнула:
– Волшебники далеко не всегда ладят между собой. Голтаргон присоединился к одному из враждующих магов, а когда тот с его помощью уничтожил противника, потребовал в награду этот меч.
– А мне ты зачем отдала клинок?
Она долго не отвечала. Наконец, посмотрела мне в глаза:
– Сама не знаю. Просто почувствовала, что он должен быть у тебя.
Я окунул руку в источник и медленно провел влажной ладонью по лицу.
– Я вот никак в толк не возьму, почему твоя магия не подействовала на оборотня? Тогда, в лесу.
– Сама ломаю над этим голову. Понимаешь, я не могла ошибиться. Заклятие было сплетено, как надо. Оно не могло не сработать.
– И усыпляющее снадобье не подействовало тоже. Даже усиленное магией.
Кешт вскочила на ноги и уставилась на меня так, словно у меня отросла вторая голова.
– Усиленное – чем? На этой игле, которую ты всадил в Голтаргона, было что-то еще, кроме мази из трав? Да знаю я, знаю, чем наемники мажут свое оружие! – она досадливо махнула рукой. – И яды знаю, и зелья. Но ведь ты говорил, что не любишь магии.
– Ну… – я поморщился, – одна старуха предложила наложить заклятие. В благодарность за то, что я вызволил ее младшего сына из плена. А я не хотел ее обижать.
– Пф-ф-ф! Стало быть, два заклятия наложились и лишили друг друга силы! – почти радостно воскликнула Кешт. – Только и всего!
Я невольно усмехнулся. Мы едва не погибли из-за этой ненадежной магии, а Кештиору, похоже, волнует лишь то, что это не было ее личным промахом. Волшебницы!..
И я мысленно дал себе слово никогда больше не пользоваться чародейскими штуками. Хватит с меня!
– Отдохнула? – спросил я. – Тогда пора идти дальше. Иначе мы и за год не доберемся до Арнамагелля. Пешком-то!
– Пешком? – Кешт подняла светлые брови. – Это еще зачем?
Словно в ответ на ее слова с неба камнем упал сокол и уселся ей на плечо. Волшебница осторожно сняла что-то привязанное к лапе птицы.
Серебряный браслет.
– Ари уже дома, – сказала Кешт. – И ждет нас там.
Поймала мой изумленный взгляд и звонко рассмеялась:
– Птицы сказали, кто же еще!
Из воздуха рядом с нами соткалась полупрозрачная дверь.
– Добро пожаловать в Арнамагелль, Конан-охотник.
– Нет, меч я оставлю тебе, – я почти сердился. – Я же говорил, что не люблю волшебство. Да и не умею я пользоваться магическими клинками, так что тебе от него будет больше проку. Я же предпочитаю честную сталь.
– Что ж, – Кешт пожала плечами, – как хочешь.
Она встала на цыпочки и прижалась носом к моей щеке.