Она закрывает лицо ладонями, и я слышу, как она всхлипывает. Это только злит меня еще сильнее. Я угрожающе делаю шаг в ее сторону.
— Ты спишь с ним, да?
Она убирает руки от лица и внимательно смотрит на меня.
— Нет. Конечно же, нет! Я люблю своего мужа, — ее явно оскорбило то, что я посмела обвинить ее в подобном.
— А я люблю своего мужа! Итак, за что же он любит тебя?
Она смотрит на меня с неприкрытой ненавистью.
— Он не любит, — отвечает она просто. — Он выбрал тебя, — очевидно, ей больно произносить эти слова. Я ощущаю, как от ее кожи буквально волнами исходят эмоции.
Я вытаскиваю договор и трясу им перед ее лицом.
— Он купил тебе дом. Почему он купил тебе этот чертов дом?
Она выхватывает договор из моих рук и тычет пальцем в дату.
— Ты упускаешь одну маленькую деталь! Задолго до тебя, Лия, — она швыряет его мне обратно на грудь. — Но ты сама прекрасно знаешь это. Так зачем ты обманом заставила меня прийти?
Я сглатываю, что является показателем того, что я нервничаю. Она замечает это и безжалостно улыбается.
— Мне следовала позволить им засадить тебя за решетку, и ты прекрасно это знаешь.
Она отворачивается и идет к своей машине. Ее заявление взбесило меня. Я снова иду за ней, вонзив ногти в ладони и дыша через нос.
— Так ты могла получить его? — не сдержавшись, спрашиваю я. В ушах бешено шумит кровь. Я постоянно задаюсь этим вопросом. И я снова повторяю его.
— Если бы ты проиграла дело, он бы остался с тобой?
Она останавливается и оглядывается на меня через плечо.
— Да.
Я не ожидала, что она скажет правду, и это пугает меня. Я открываю рот и заставляю себя произнести эти слова.
— Я думала, ты любишь своего мужа.
Она выдыхает через нос. Это действие напоминает мне поведение взбудораженной лошади. Она поднимает взгляд с моих туфель и с отвращением останавливает его на моем лице.
— Твоего я тоже люблю.
Глава 24
Прошлое…
До свадьбы я практически не позволяла своим родителям находиться рядом с Калебом, потому что боялась, что их мнение повлияет на него, и он начнет относиться ко мне так же, как и они. Большинство моих парней не понимали их завуалированные оскорбления и холодное ко мне отношение. Калеб же умен, он видит их насквозь, видит насквозь меня — он мог начать задавать вопросы. Я не хотела вопросов или возможного расставания, которое могло за этим последовать: «Лия — сплошное разочарование». Она ненадежная, второсортная дочь.
Мне не хотелось, чтобы кто-то узнал обо всем этом. Поэтому все два года, что мы встречались, я очень аккуратно приводила его на светские мероприятия, которые устраивала моя семья. По большей части, это было утомительно — следить, чтобы никто не сказал лишнего и разговор долго не задерживался на одной теме. После свадьбы все изменилось. Может быть, я чувствовала себя более уверенно после своего признания или, может быть, из-за того, что я, наконец, рассказала ему правду о том, откуда я.
Нас официально пригласили на ужин к родителям через неделю после того, как мы вернулись из свадебного путешествия. Калеб все еще сердился из-за того, что мой отец не повел меня к алтарю.
— Я не хочу идти, Лия. Его поведение — неуважение к тебе. Ему повезло, что я не наорал на него на свадьбе. Не позволю ему так с тобой обращаться.
Мне понравились его слова. За эти пять секунд я почувствовала себя более важной, чем за долгие годы своей жизни.
— Пожалуйста, — я приподнялась на носочках и поцеловала его в подбородок. — Давай просто сохраним мирные отношения. Я люблю свою сестру и не хочу стать причиной раскола в семье.
Он схватил меня за предплечье, мягко сжал и прищурился.
— Если он скажет хоть слово, Лия, хоть одно слово, которое мне не понравится...
— Ты ударишь его по лицу, — уверенно сказала я.
Он криво улыбнулся и грубо поцеловал меня — так, как мне нравится.
— Я ударю его, если подадут утку. Ненавижу утку.
Я захихикала у его губ.
— А если он будет рассказывать шутки о подводном плавании?
— Это тоже — за эти шутки он тоже получит...
Мы продвигались в сторону спальни, не переставая целоваться.
Я запустила пальцы ему в волосы, все мои мысли растаяли и исчезли и все, о чем я могла думать, это его прикосновения и хриплый голос, звучащий у меня в ушах.
Позже, тем же вечером, мы рука об руку подошли к двери моих родителей. После двух недель на Мальдивах мы загорели и расслабились, и все еще пребывали в блаженной неге нашего отпуска. Мы смеялись, целовались и прикасались друг к другу так, словно один из нас может исчезнуть в любой момент. Калеб, наконец, стал моим. Как только моя рука коснулась дверной ручки, я мысленно на мгновение вернулась к своему злейшему врагу и улыбнулась так широко, что Калеб удивленно склонил голову на бок.
— Что? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Я просто счастлива, вот и все. Все идеально.
Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать: Пам-парам, ведьма мертва...
Но ведьма не умерла. Она в Техасе — что тоже, в принципе, неплохо.
Мои родители и сестра сидели в гостиной. Когда мы вошли, они выжидающе посмотрели на Калеба, словно ожидали, что он объявит, что бросает меня. Тридцать секунд прошли в неловкой тишине, а затем моя сестра вскочила, чтобы обнять нас.
— Как прошел отпуск? Расскажи мне все, — она схватила меня за руку и повела к дивану. Я посмотрела на Калеба, который пожимал руку отцу. Папочке нравился Калеб. Он нравился ему так сильно, что мне интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что Калеб ненавидит его. Я ощущала болезненное удовольствие, зная, что настроила Калеба против него. Мой папа считал, что мог управлять всеми, и он на самом деле желал, чтобы все вокруг обожали его... кроме меня.
— Все было прекрасно, — заверила я ее. — Очень романтично.
Я быстро посмотрела на Калеба.
Она наклонилась ближе ко мне.
— Они жаловались все утро на то, во сколько им обошлась свадьба, — призналась она. — Не обращай внимание.
Я ощутила, как щеки залила краска. Типичное поведение для моих родителей. Конечно, они заплатят за свадьбу своей старшей дочери. Само собой, она будет экстравагантной и сногсшибательной, чтобы впечатлить друзей. Несомненно, они будут жаловаться потом о том, как много денег они потратили на кого-то, с кем не состоят в кровном родстве. Но, что еще они могли сделать? Никто не знал на самом деле, что я им не родная дочь. Они не могли допустить, чтобы на их идеальный образ любящих родителей упала тень.
Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не дай им сказать что-либо в присутствии Калеба.
В руках сестра держала бокал с красным вином. Я забрала его у нее и сделала большой глоток.
Мама направлялась в нашу сторону, и с каждым ее маленьким шажком в моем сознании вспыхивал страх.
— Тебе лучше держаться подальше от солнца, Лия, — сказала она, садясь напротив меня. Я посмотрела на свою загорелую руку. Несмотря на то, что у меня светлая кожа и рыжие волосы, я загорела как итальянка.
— Ты выглядишь глупо с этим загаром. Такое впечатление, будто ты воспользовалась одним из этих спреев для искусственного загара.
— Она хорошо выглядит, мама, — рявкнула моя сестра. — То, что ты боишься солнца, не значит, что и мы должны тоже его бояться.
Я послала сестре благодарный взгляд и напряглась в ожидании следующего язвительного замечания.
— Калеб хорошо выглядит, — похвалила она, бросив взгляд в ту сторону, где Калеб все еще беседовал с моим отцом. — Такой красивый. Я всегда полагала, что он будет хорошей парой для тебя, Кортни.
У меня закружилась голова, зрение затуманилось. Кортни злобно зарычала.
— Это совершенно неуместно, — зашипела она. — Идеальный парень совсем не мой тип, а Лия и Калеб подходят друг другу гораздо лучше, чем любая другая пара, которую я знаю. Все так говорят.
Мама приподняла брови. А ко мне вернулся дар речи.
— Зачем ты вообще такое говоришь? — спросила я ее. — После всего, что ты сделала, чтобы помочь мне...