Услышав звук льющейся воды в прилегающей ванной комнате, я перевернулась, чтобы посмотреть, смогу ли увидеть его сквозь открытую дверь. И увидела.
Прошлой ночью мы выпили по три бокала спиртного и поужинали, беседуя без единой паузы, так, будто знакомы тысячу лет. Мне было комфортно с ним, и я предположила, что ему тоже было комфортно там со мной, потому что он не колеблясь отвечал на любые мои вопросы. Выйдя из ресторана, никто из нас не сомневался в том, что я поеду к нему домой. Я села в его кабриолет, и пятнадцать минут мы мчались на высокой скорости. Раздеваться мы начали еще у входной двери — дорожка из нашей одежды закончилась в шаге от его кровати, где мы игриво отбросили последнее, что на мне было надето. Я была бы рада обвинить в своем безрассудстве алкоголь, но честно говоря, мы оба закончили с выпивкой еще до того, как нам принесли еду. Все, что случилось… случилось без воздействия спиртного.
Когда Калеб вышел из душа, я все еще лежала, опираясь на локоть. Я не стала притворяться, что не наблюдаю за ним. Он вытер волосы полотенцем, отчего они стали торчать в разные стороны. Я широко улыбнулась и похлопала по кровати. Он отбросил полотенце и присоединился ко мне.
— Тебе все еще грустно? — спросила я, опираясь подбородком о его грудь.
Он ухмыльнулся и нежно щелкнул меня по кончику носа.
— Мое настроение немного улучшилось.
— Оооо — немного улучшилось…, — передразнила я его акцент и собралась вставать с кровати. Он схватил меня за лодыжки и потянул обратно.
— Мне гораздо веселее, — исправился он.
— Хочешь, сделаем это еще раз и отправимся на ленч? — предложила я, рисуя пальцем круги на его плече.
— Это зависит…, — сказал он, хватая меня за руку.
Я ждала, когда он продолжит, решив не озвучивать банальное «от чего?»
— Я не ищу серьезных отношений, Лия. У меня до сих пор каша в голове из-за…
— Последней девушки? — ухмыльнулась я и потянулась к нему, чтобы поцеловать.
— Ладно, — сказала я напротив его губ. — Разве я похожа на девушку, которая стремится тебя заполучить?
— Ты — проблема, — он тоже ухмыльнулся. — Пока я рос, моя мама говорила, чтобы я никогда не доверял рыжим.
Я нахмурилась.
— Есть только две причины, почему она могла сказать подобное.
Калеб поднял брови.
— Какие же?
— Либо твой отец спал с одной из них, либо она одинока.
Я оживилась от его кривоватой улыбки. На этот раз она затронула и его глаза.
— Ты мне нравишься, — сказал он.
— Это хорошо, бойскаут. Очень хорошо.
Глава 5
Спустя два дня после отъезда Калеба в командировку, моя мать упаковывает чемоданы и сообщает мне, что тоже уезжает.
— Ты, должно быть, шутишь, — говорю я, наблюдая, как она застегивает чемодан. — Ты же говорила, что хочешь остаться и помочь.
— Слишком жарко, — оправдывается она, касаясь волос. — Ты же знаешь, я ненавижу здешнее лето.
— У нас есть кондиционер, мама! Мне нужна твоя помощь.
— Ты справишься, Джоанна.
Ее голос едва заметно дрожит. Очевидно, у нее начинается очередной приступ депрессии. Кортни единственная, кто знает, как справляться с ней, когда она становится такой. Я же всегда, кажется, делаю только хуже. Однако Кортни здесь нет; здесь только я. А значит именно мне выпадает честь иметь дело с «дорогой мамочкой».
Я пожимаю плечами.
— Хорошо, давай отвезем тебя в аэропорт. Все равно Калеб возвращается в полночь.
Пусть катится в Мичиган в свой огромный безликий дом, где вдалеке растут сосны, и глотает там свои таблетки, как драже «Тик-Так».
На обратном пути из аэропорта я врубаю радио и чувствую себя птицей, впервые покинувшей свое гнездо. Эстелла начинает плакать в своем автокресле уже через пять минут моего блаженства. Что это значит? Она хочет есть? Ее укачало? Она описалась?
Я уже почти забыла, что она здесь… на этой планете… в моей жизни.
Я делаю упражнения Кегеля и с горечью думаю о Калебе — Калебе, которому не нужно заботится о ребенке. Он нежится под Багамским солнцем с бокалом своего чертового «Брукладди» и закусывает крабовыми котлетками. Это несправедливо. Мне нужна няня, почему он этого не понимает? Калеб такой ярый сторонник всего правильного и неправильного. Со всей его любовью к старомодным ценностям, мне следовало догадаться, что он будет настаивать, чтобы я сидела дома и воспитывала ребенка сама. Он как бойскаут. Кто сейчас сам воспитывает своих детей? «Белая шваль» — вот кто, потому что нанять няню им не по карману. (Примеч. Белая шваль — так часто называют белых американцев, часто живущих на пособия по безработице, в ржавых трейлерах, отличающихся низким социальным статусом и уровнем образования)