— Ты оставила свою новорожденную дочь с совершенно незнакомыми людьми. Она все это время была голодная!
— В сумке было грудное молоко! — возражаю я.
— Недостаточно на семь часов!
Я хмурюсь и смотрю в пол.
— Я не знала, — говорю я, признавая себя побежденной. Неужели я действительно отсутствовала так долго?
Я чувствую прилив праведного гнева. Неужели я виновата в том, что в отличие от него не испытываю блаженства от того, что стала родителем? Я уже открываю рот, чтобы сказать ему это, но он меня прерывает.
— Нет, Лия, — предупреждает он. — Этому нет оправдания. Если у меня осталась хоть капля разума, я сейчас заберу ее и уеду, — он поворачивается и идет к лестнице.
Мысли разбегаются в стороны и гнев вырывается наружу.
— Она моя!
Калеб останавливается. Он делает это так резко, словно мои слова превратили его ноги в лед.
Когда он разворачивается ко мне, его лицо красно от гнева.
— Еще одна такая выходка и будешь кричать об этом в суде.
Мне становится трудно дышать, будто его угроза сгустилась вокруг меня, как морозный воздух. Он это всерьез. Калеб еще ни разу не разговаривал со мной так холодно. Он никогда не угрожал мне. Это из-за ребенка. Она изменила его, настроила против меня. Он останавливается прямо перед ступеньками лестницы.
— Я найму няню.
Я так жаждала услышать эти слова, но сейчас не чувствую себя победительницей. Калеб уступил мне и решил нанять няню, потому что не доверяет мне — своей жене. Внезапно я понимаю, что не хочу няню.
— Не надо, — прошу я. — Я в состоянии позаботиться о ней сама. Мне не нужна помощь.
Он не обращает на меня внимания и продолжает шагать по лестнице через две ступеньки. Я плетусь позади, пытаясь решить для себя, умолять его или вести себя агрессивно.
— Это случилось в первый и последний раз, это больше никогда не повторится, — клянусь я, умоляя его. — И ты не можешь принять такое решение в одиночку, она и моя дочь тоже, — крупица агрессии для равного счета.
Догоняю Калеба уже в спальне, он роется в тумбочке и вытаскивает оттуда «маленькую черную книжку», которую я часто в тайне просматриваю. Я следую за ним в кабинет, где он отключает свой сотовый от зарядки.
— Кому ты собрался звонить? — хочу я знать.
Он кивает на дверь, тем самым веля мне выйти, но я не двигаюсь с места; стою, обхватив себя руками, а в животе все стянуло в узел от тревоги.
— Привет, — здоровается он в трубку. Его голос звучит очень интимно, вкрадчиво. Очевидно, что он в теплых отношениях с человеком на другом конце линии. По спине пробегает озноб. Только один человек способен так смягчить его голос, но зачем ему ей звонить? Он смеется над чем-то, что ему сказали, и откидывается на спинку кресла.
О — Господи — о — Господи. Мне становится нехорошо.
— Да, я согласен, — говорит он дружелюбно. — Ты можешь это устроить? — он замолкает, пока слушает. — Я доверю ее любому, кого ты пришлешь. Нет… нет… у меня нет с этим проблем. Хорошо, тогда завтра? Да, я перешлю тебе адрес… о, ты помнишь? — он криво улыбается. — Тогда и поговорим.
Я начинаю действовать, как только он вешает трубку.
— Кто это был? Она?
Он прекращает раскладывать документы и насмешливо на меня смотрит.
— Она?
— Ты знаешь, кого я имею в виду.
Мы ни разу не разговаривали об этом — о ней. Мышцы на его челюсти напрягаются. У меня возникает желание залезть под стол и спрятать голову между коленями.
ЗАЧЕМ
Я
СПРОСИЛА
ЕГО
ОБ
ЭТОМ?
— Нет, — говорит он. — Это был старый друг из Бока, который владеет агентством по найму нянь. Завтра на собеседование ко мне придет какая-нибудь няня.
У меня отвисает челюсть. Еще одна секретная часть его жизни, о которой я ничего не знаю. Каким образом он, черт возьми, связан с кем-то, кто владеет агентством по найму нянь?
— Чушь, — говорю я, топнув ногой. — Ты хотя бы позволишь мне побеседовать с ней?
Калеб пожимает плечами.
— Возможно, впрочем, предполагаю, что у тебя завтра будет похмелье…
Внутри меня все съеживается. Он все понимает, все замечает. Интересно, меня выдал запах алкоголя или он заметил, что у моей машины помят бампер и обо всем догадался. Но я не собираюсь спрашивать его об этом. Не пытаясь оправдываться, я быстро выхожу из комнаты и бегу наверх. Стоя возле двери в спальню, я бросаю взгляд на соседнюю дверь. Словно что-то кольнуло меня. Должна ли я проверить как она? Ведь я практически бросила ее сегодня. Мне следует, по крайней мере, убедиться, что с ней все в порядке. Хорошо, что она еще слишком мала и не понимает, как я поступила с ней сегодня. У детей хорошая память и они используют все промахи против родителей.