— Но я говорил тебе с самого начала, что пока не готов. Ты не можешь залечить эти раны, Лия.
Я слышала, что он сказал, но не поверила ему. Конечно, я могу исправить все. Он только что сказал, что я заполнила пустоту в его душе. Не хочу думать о той, которая создала эту пустоту… и насколько велика дыра, которая осталась после нее.
— Я не пытаюсь вылечить тебя. Но я начинаю испытывать к тебе сильные чувства, а ты отталкиваешь меня, предпочитая мне коробку «Черри Гарсиа».
Он рассмеялся и притянул меня обратно к себе на колени.
— Я не буду ни с кем съезжаться, пока не женюсь на этой женщине, — сказал он.
Я не слышала эту фразу ни от кого с тех пор, как родители заставили меня поехать в Библейский лагерь, когда мне было пятнадцать.
— Отлично, — парировала я. — И я ни с кем не сплю, пока не выйду замуж за этого человека.
Калеб посмотрел на меня своим фирменным взглядом, дающим понять, что он получит меня, когда и где захочет, и я так разволновалась, что не знала, поцеловать его или покраснеть. Он каждый раз обыгрывает меня, во всех моих попытках соблазнить его. Власть, подумала я, впрочем не очень обеспокоенно, так как в это момент он целовал меня. Он обладает властью надо мной.
Больше о мороженом мы не упоминали, хотя всякий раз проходя мимо холодильника, я чувствовала себя полной неудачницей. Глупая коробка с мороженым ассоциировалась для меня с частью тела, словно он хранил в холодильнике ее палец, а не дурацкое мороженое. Я представляла себе, как палец, выкрашенный черным лаком, носится по дому, пока нас нет. Только после помолвки я поняла, что бывшим подружкам свойственно оставлять свои загребущие пальцы в вещах парней, даже после того, как они давно ушли из жизни этих самых парней.
Поначалу меня это беспокоило, но Калеб настолько серьезно относился к нашим «несерьезным» отношениям, что я забыла обо всем. Моего внимания требовали более важные темы, например, моя работа в банке и ежедневные драмы, разворачивающиеся между моими коллегами, а также же наш с Калебом предстоящий отпуск в Колорадо — мы собиралась поехать покататься на лыжах. В моем внимании нуждалось буквально все, и я была более чем рада узнать что-нибудь новенькое, влиться в коллектив и хорошо провести время, изучая все вокруг. Следующие три месяца мы прожили, не упоминая о «пальце». Мы говорили о нас — о том, чего хотим, куда хотим поехать, кем хотим стать. Когда она заводил речь о детях, я не выскакивала из комнаты, наоборот, я слушала его с легкой улыбкой на лице.
Мы пробыли в Колорадо уже три дня, когда Калебу позвонил его сосед по комнате еще со времен колледжа и сообщил, что его жена рожает. Как только Калеб закончил разговор, он сразу же посмотрел на меня.
— Если мы выедем сейчас, то будем там завтра утром.
— Ты с ума сошел? Коттедж забронирован еще на два дня!
— Я крестный отец. Я хочу увидеть ребенка.
— Ага, ты крестный, но не отец же. Ребенок никуда не денется за два дня.
Он больше не поднимал этот вопрос, но я видела, что он разочарован. Когда мы, наконец, приехали в больницу, на лице Калеба сияла широкая улыбка, а руки были нагружены нелепыми подарками.
Он полчаса держал чертова младенца на руках и только потом вернул его матери, чтобы его покормили. Когда он попытался дать подержать его мне, я сделала вид, что простыла.
— Я бы с удовольствием, — соврала я, — Но, правда, лучше не стоит.
Честно говоря, дети меня нервируют. Люди вечно суют их вам, пытаются дать подержать и ждут, что вы будете ворковать над ними. Я не хочу держать на руках чужое потомство. Кто знает, кого вы будете укачивать на руках? Может в итоге он станет очередным Джоном Уэйном Гейси, а вы понятия не будете иметь. (Примеч. Джон Уэйн Гейси — американский серийный убийца, изнасиловавший и убивший 33 молодых человека, в том числе нескольких подростков)
Калеб же был без ума без ребенка. Он беспрестанно лепетал о детях, и в итоге его страсть захватила и меня. Мысленно я представляла маленьких светловолосых Калебов, бегающих вокруг. Я отмотала события немного назад и представила себе нашу идеальную свадьбу, а затем прокрутила события еще немного назад и представила романтическое предложение, которое он сделал мне на пляже. Я планировала наше с ним будущее, а проклятый «палец» все еще лежал в морозилке. Если бы я хоть одним глазком могла взглянуть на нее, возможно, я бы что-то поняла.