— Да, папочка.
— Приступаешь в понедельник. Можешь взять линкольн, пока твоя машина в мастерской. Оставь ключи Клиффу.
Он снова развернул газету, и я поняла, что меня отпустили.
Я встала, мне хотелось сказать что-то еще, хотелось, чтобы и он сказал мне что-то еще.
— Пока, папа.
Он даже не потрудился заметить, что я что-то сказала.
Мать ждала меня в коридоре. Она вручила мне ключи от линкольна. Такая слаженная операция.
Я заехала в банк и сообщила им, что увольняюсь. Затем поехала в загородный дом с намерением выпить бутылку вина и лечь спать.
Когда я подъехала к дому, на пороге сидел Калеб. Я резко остановилась. Он не переоделся после работы: на нем были серые брюки, белая рубашка на пуговицах, рукава которой он закатал до локтей. Он сидел, слегка разведя ноги, опираясь локтями на колени, и смотрел в землю, видимо глубоко погрузившись в свои мысли. Когда он услышал стук моих каблуков по асфальту, он поднял глаза на меня… и улыбнулся. Улыбка вышла кривоватой. Но она затронула его глаза, и мне стало интересно, представляет ли он меня обнаженной. Боже, я обожаю этого мужчину. Я прошла совсем рядом с ним и открыла дверь. Когда я открыла ее, он встал и последовал за мной внутрь.
Позже, заказав тайской еды, мы сидели в постели и ели. Мне все еще было немного больно после разговора с моим отцом — и не могу не признать: я только что снова переспала с Калебом, после того как он сказал мне, что не хочет меня.
— Зачем ты пришел сюда? Ты не можешь приходить сюда потрахаться, а потом заявлять мне, что я недостаточно хороша, чтобы быть твоей девушкой, — он отставил свой контейнер на край стола и повернулся лицом ко мне.
— Я такого не говорил.
— Тебе и не надо было говорить. Поступки говорят громче слов.
Он кивнул. Палочки для еды замерли на пути ко рту. Я ожидала, что он, по крайней мере, будет отпираться… опровергать.
— Ты права. Мне жаль.
Он забрал у меня контейнер с карри и палочки и положил их рядом со своим.
Я вытерла губы тыльной стороной руки, пока он не видел. Что-то важное должно произойти. Я чувствовала это.
Он притянул меня к себе на колени, так что я оседлала его.
— Я расскажу это только один раз. И никаких вопросов, ок?
Я кивнула.
— Мы с ней встречались три года. Я любил… люблю ее, — исправился он. Во мне вспыхнула ревность. Вспыхнула и понеслась по моим венам, не зная, где найти выход. Мне казалось, что я сейчас взорвусь от такого напряжения. Я прикусила щеку изнутри.
— Нельзя прекратить любить кого-то, когда любишь так сильно, — его глаза будто остекленели от этого заявления, — Тем не менее, мы были очень молоды…и глупы. У меня не получалось контролировать ее так, как мне хотелось, она оказалась слишком сильной личностью для меня. Я принял по-настоящему плохое решение однажды ночью, и она застукала меня.
— Ты изменил ей?
До этого момента я молчала, слишком боясь говорить, чтобы не спугнуть этот редкий миг откровения.
Мышцы на его челюсти напряглись, и ноздри затрепетали.
— Да — нет, — он потер лоб, — я был…
Калеб опустил руки мне на бедра. Он выглядел таким измученным, что я подняла руку и провела ладонью по его щеке. Я немного знала об отце Калеба. Он известный бабник. На данный момент он женат на женщине моложе меня. Это уже его четвертый брак. Насколько я знаю Калеба, он совершенно не одобряет поведение отца, так что измена с его стороны довольно сильно удивила меня.
— Я не изменник, Лия. Но, Боже, эта женщина не доверяла никому…
Я сделала глубокий вдох и позволила воздуху медленно просочиться сквозь губы. Он внимательно наблюдал за мной, пытаясь понять мою реакцию.
— Но, ты что-нибудь сделал с ней?
— Технически — нет.
Я не понимала, что он пытается сказать. Он думает, что изменил, только потому, что хотел изменить? Он хотел изменить?
— Лия, — он отбросил волосы мне за спину, пальцы погладили мою кожу. Я задрожала. У нас серьезный разговор, а я могу думать только о—
Я огорченно покачала головой.
— Ты или трахнул ее, или нет.
Он вздохнул.
— Я никогда не изменял ей. Не в традиционном понимании этого слова.
— Боже, я даже не знаю, что это означает.
Он откинул голову назад и рассмеялся.
— Очевидно, компасы нашей морали настроены на разные полюса.
Я покраснела, а я редко краснею.
— Лия, — сказал он, — Ты мне нравишься. На данном этапе больше, чем следовало бы. Но я пока все еще не в норме. Я не могу состоять с кем-то в отношениях, если буду делать это только наполовину. Я все еще люблю ее.