— Он купил тебе дом. Почему он купил тебе этот чертов дом?
Она выхватывает договор из моих рук и тычет пальцем в дату.
— Ты упускаешь одну маленькую деталь! Задолго до тебя, Лия, — она швыряет его мне обратно на грудь. — Но ты сама прекрасно знаешь это. Так зачем ты обманом заставила меня прийти?
Я сглатываю, что является показателем того, что я нервничаю. Она замечает это и безжалостно улыбается.
— Мне следовала позволить им засадить тебя за решетку, и ты прекрасно это знаешь.
Она отворачивается и идет к своей машине. Ее заявление взбесило меня. Я снова иду за ней, вонзив ногти в ладони и дыша через нос.
— Так ты могла получить его? — не сдержавшись, спрашиваю я. В ушах бешено шумит кровь. Я постоянно задаюсь этим вопросом. И я снова повторяю его.
— Если бы ты проиграла дело, он бы остался с тобой?
Она останавливается и оглядывается на меня через плечо.
— Да.
Я не ожидала, что она скажет правду, и это пугает меня. Я открываю рот и заставляю себя произнести эти слова.
— Я думала, ты любишь своего мужа.
Она выдыхает через нос. Это действие напоминает мне поведение взбудораженной лошади. Она поднимает взгляд с моих туфель и с отвращением останавливает его на моем лице.
— Твоего я тоже люблю.
Глава 24
До свадьбы я практически не позволяла своим родителям находиться рядом с Калебом, потому что боялась, что их мнение повлияет на него, и он начнет относиться ко мне так же, как и они. Большинство моих парней не понимали их завуалированные оскорбления и холодное ко мне отношение. Калеб же умен, он видит их насквозь, видит насквозь меня — он мог начать задавать вопросы. Я не хотела вопросов или возможного расставания, которое могло за этим последовать: «Лия — сплошное разочарование». Она ненадежная, второсортная дочь.
Мне не хотелось, чтобы кто-то узнал обо всем этом. Поэтому все два года, что мы встречались, я очень аккуратно приводила его на светские мероприятия, которые устраивала моя семья. По большей части, это было утомительно — следить, чтобы никто не сказал лишнего и разговор долго не задерживался на одной теме. После свадьбы все изменилось. Может быть, я чувствовала себя более уверенно после своего признания или, может быть, из-за того, что я, наконец, рассказала ему правду о том, откуда я.
Нас официально пригласили на ужин к родителям через неделю после того, как мы вернулись из свадебного путешествия. Калеб все еще сердился из-за того, что мой отец не повел меня к алтарю.
— Я не хочу идти, Лия. Его поведение — неуважение к тебе. Ему повезло, что я не наорал на него на свадьбе. Не позволю ему так с тобой обращаться.
Мне понравились его слова. За эти пять секунд я почувствовала себя более важной, чем за долгие годы своей жизни.
— Пожалуйста, — я приподнялась на носочках и поцеловала его в подбородок. — Давай просто сохраним мирные отношения. Я люблю свою сестру и не хочу стать причиной раскола в семье.
Он схватил меня за предплечье, мягко сжал и прищурился.
— Если он скажет хоть слово, Лия, хоть одно слово, которое мне не понравится…
— Ты ударишь его по лицу, — уверенно сказала я.
Он криво улыбнулся и грубо поцеловал меня — так, как мне нравится.
— Я ударю его, если подадут утку. Ненавижу утку.
Я захихикала у его губ.
— А если он будет рассказывать шутки о подводном плавании?
— Это тоже — за эти шутки он тоже получит…
Мы продвигались в сторону спальни, не переставая целоваться.
Я запустила пальцы ему в волосы, все мои мысли растаяли и исчезли и все, о чем я могла думать, это его прикосновения и хриплый голос, звучащий у меня в ушах.
Позже, тем же вечером, мы рука об руку подошли к двери моих родителей. После двух недель на Мальдивах мы загорели и расслабились, и все еще пребывали в блаженной неге нашего отпуска. Мы смеялись, целовались и прикасались друг к другу так, словно один из нас может исчезнуть в любой момент. Калеб, наконец, стал моим. Как только моя рука коснулась дверной ручки, я мысленно на мгновение вернулась к своему злейшему врагу и улыбнулась так широко, что Калеб удивленно склонил голову на бок.
— Что? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Я просто счастлива, вот и все. Все идеально.
Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать: Пам-парам, ведьма мертва…
Но ведьма не умерла. Она в Техасе — что тоже, в принципе, неплохо.
Мои родители и сестра сидели в гостиной. Когда мы вошли, они выжидающе посмотрели на Калеба, словно ожидали, что он объявит, что бросает меня. Тридцать секунд прошли в неловкой тишине, а затем моя сестра вскочила, чтобы обнять нас.