Как изюм в шоколаде смог внести такую ясность в мои мысли? Конечно же, это не изюм в шоколаде. Я прекрасно понимаю это. Об этом мне говорил Сэм, что-то о том, что я дарю преданность не тем людям. Единственный человек, на самом деле заслуживающий моей преданности — маленькая девочка, которая росла у меня в животе. Но все равно, я не могу собрать воедино правильные чувства к ней. Я открываю ноутбук и ищу в интернете информацию по постродовой депрессии. Читаю о симптомах, кивая сама себе. Да, наверняка, у меня депрессия. Не может быть, чтобы я была настолько плохим человеком. Мне нужно начать принимать лекарства. Со мной определенно что-то не так.
Утром Калеб привез мне мою девочку. Я прижимаю ее к груди и, уткнувшись носом в ее головку, делаю глубокий вдох. Он стянул копну ее рыжих волос розовой лентой. Посмотрев на ее клетчатое платье, я бросаю на него неодобрительный взгляд.
— Зачем ты одеваешь ее как Мэри Поппинс? — спрашиваю я кисло. Он ставит сумку с ее памперсами и детское кресло у двери, и собирается уходить.
— Калеб! — кричу я ему. — Останься. Пообедай с нами.
— У меня есть дела, Лия, — он замечает разочарование на моем лице и продолжает уже более мягко. — Может быть в другой раз, да?
Я чувствую себя так, будто кто-то протянул руку и залепил мне пощечину. Не из-за его реакции на предложение пообедать, а из-за этого простого «да?» в конце его предложения. Это «да» — неприятное воспоминание, засевшее в недрах моей памяти. Я вспоминаю Кортни и то лето, которое она провела в Европе. Она вернулась и стала разговаривать так, словно она урождённая англичанка.
Пойдем завтра в торговый центр, да?
Та блузка, которую ты одолжила у меня, все еще у тебя, да?
Ты худшая сестра в мире, да?
Я и, правда, худшая сестра в мире. Кортни, которая всегда защищала меня, всегда напоминала родителям, что я живой человек… где моя преданность Кортни? Я не навещала ее с…
Я захлопываю дверь ногой и несу Эстеллу в детскую. Снимаю с нее платье Мэри Поппинс. Она пускает пузыри и дергает ножками, будто рада освободится от него.
— Ага, — воркую я. — Если позволишь папе одевать тебя так в средней школе, то вряд ли у тебя получится завести друзей..
Она улыбается.
Я зову Сэма. Слышу его тяжелые шаги, пока он быстро взлетает по лестнице.
— Чт…? — с трудом говорит он, задыхаясь. — Она дышит?
— Она улыбается! — я хлопаю в ладоши.
Он заглядывает мне через плечо.
— Она уже давно умеет улыбаться.
— Но раньше она улыбалась не мне, — возражаю я.
Он смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.
— Вау, — говорит он. — Вау. У тебя появилось сердце, и для этого понадобилось всего семь коробок изюма в шоколаде.
Я краснею.
— Как ты узнал?
— Ну, начнем с того, что я вынес утром мусор. И они все валялись на полу.
Я молчу и одеваю Эстеллу в более модный наряд. Похоже, что я одеваю осьминога — все ее конечности двигаются одновременно. Раздумываю, не рассказать ли Сэму, что именно его слова немного привели меня в чувство, но решаю не делать этого. Вместо этого рассказываю ему про Кортни.
— Сэм, у меня есть сестра.
Он приподнимает бровь.
— Отлично. У меня тоже…
— Я серьезно, Сэм! — взмахом руки он предлагает мне продолжать.
Я расчесываю волосы Эстелле.
— Я очень давно ее не видела. Она даже ни разу не видела Эстеллу. Как думаешь, может это быть связано с моим… послеродовым периодом? — я осторожно произнесла последнее слово, наблюдая за ним краем глаза, чтобы увидеть его реакцию.
— Я не врач.
— Пока что, — уточняю я.
— Пока что, — улыбается он. — Но все возможно. Ты довольно неприятное человеческое существо.
Я игнорирую его и продолжаю расчесывать Эстелле волосы.
— Так возьми Эстеллу и поезжай с ней повидаться, — предлагает он, наконец.
— Да, — соглашаюсь я. — Поедешь со мной?
— Не понимаю, зачем…
— Хорошо, отлично. Собирай вещи. Кроме того я хочу, чтобы ты назначил мне встречу с гинекологом. Мне нужны лекарства.
— Я не твой секретарь. Мы это уже обсуждали.
— Постарайся договориться на вторник.
Я выхожу из комнаты.
— Лия, — зовет он меня. — Твой ребенок…
— О, да, — я возвращаюсь за Эстеллой и беру ее на руки.
Она выглядит такой милой.
— Мы поедем в гости к твоей тетушке, — сообщаю ей я.