— Это была моя третья мысль. Затем я собрал их все в месте в одно предложение: Этот мудак Тёрнер собирается жениться на Оливии.
Сколько времени у меня осталось? Она все еще любит меня? Если у меня получится отбить ее у этого чертового придурка, сможем ли мы построить что-то вместе на том хаосе, который создали? Мысли об этом не покидала меня, она злила меня. Мы оба так много лгали друг другу, так грешили, как против друг друга, так и против тех, кто вставал на нашем пути. Как-то раз я пытался объясниться с ней. Это было во время суда. Я пришел в здание суда пораньше, чтобы застать ее одну. Она была одета в мой любимый оттенок синего — аэропортно-синий. Это был ее день рождения.
— С днем рождения.
Она подняла голову. Сердце разрывалось от чувств, как и всегда, когда она смотрела на меня.
— Удивлена, что ты помнишь.
— Почему это?
— Ну, за последние пару лет ты успел забыть чертовски много.
Я ответил улыбкой на ее сарказм.
— Я никогда не забывал тебя…
Я ощутил прилив адреналина. Вот этот момент — сейчас я ей все объясню. Но тут зашел прокурор. Объяснение пришлось отложить.
Я переехал из нашего с Лией дома обратно в свою квартиру. Бродил по коридорам, пил скотч и ждал.
Чего я ждал? Что она придет ко мне? Или что я отправлюсь к ней?
Я подошел к комоду, в котором храню носки — бесславный хранитель колец для помолвки и прочих моментов — и провел рукой по дну. В ту минуту, когда пальцы коснулись его, я испытал небывалый прилив чувств. Подушечкой большого пальца я потер слегка зеленоватую поверхность «пенни для поцелуев». Целую минуту я смотрел на него, перебирая в памяти те случаи, когда я выменивал на него поцелуи. Это был пустяк, дешевый трюк, который однажды сработал, но в итоге он принес в мою жизнь нечто столько важное.
Я надел спортивные штаны и отправился на пробежку. Бег помогает мне думать. В голове крутилось море мыслей, когда я сворачивал к пляжу, по пути оббегая маленькую девочку с мамой, которые, держась за руки, шли по дорожке. Я улыбнулся. У маленькой девочки был длинные, черные волосы и поразительные голубые глаза — она здорово напоминала Оливию. Наша дочь могла бы выглядеть так же? Я остановился и нагнулся, опираясь руками о колени. Это не должна быть гипотетическая ситуация. У нас все еще может быть дочь. Я засунул руку в карман и вытащил «пенни для поцелуев», а затем рванул к машине.
Сейчас самое время. Если Тёрнер встанет на пути, я просто сброшу его с балкона.
Я был в нескольких километрах от квартиры Оливии, когда зазвонил телефон.
Высветился незнакомый номер и я ответил на звонок.
— Калеб Дрэйк?
— Да? — резко ответил я, и, свернув влево к океану, нажал на педаль газа.
— Кое-что случилось… с вашей женой.
— Моей женой? — Боже, что она натворила на этот раз? Я вспомнило о ее «войне» с нашими соседями из-за их собаки и подумал уж не сделали ли она какую-нибудь глупость.
— Меня зовут доктор Летч, я звоню вам из Медицинского Центра Уэст-Бока. Мистер Дрэйк, вашу жену доставили к нам несколько часов назад.
Я ударил по тормозам, и так резко вывернул руль, что завизжали колеса, и развернулся в обратном направлении. Громко сигналя, меня объехал внедорожник.
— Она в порядке?
Доктор прочистил горло.
— Она выпила целый пузырек снотворного. Ее обнаружила ваша домработница и позвонила в 911. Сейчас состояние вашей жены стабильно, но мы бы хотели, чтобы вы приехали.
Я остановился на светофоре и провел рукой по волосам. Это моя вина. Я знал, что она очень тяжело переносит разрыв, но не думал, что дело дойдет до суицида. Это не в ее стиле.
— Конечно, я уже еду.
Я отключился. Сбросив звонок, я ударил кулаком по рулю. Некоторым вещам, видимо, не суждено быть.
Когда я приехал в больницу, Лия уже проснулась и спрашивала обо мне. Я зашел в ее палату, и мое сердце остановилось. Она полусидела, опираясь на подушки, ее волосы напоминали воронье гнездо, а кожа была такая бледная, что казалась прозрачной. Ее глаза были закрыты, так что у меня было время придать лицу соответствующее выражение, прежде чем она заметит меня.
Я сделал несколько шагов в ее сторону, и она открыла глаза. Увидев меня, она сразу же расплакалась. Я присел на край кровати и она вцепилась в меня, рыдая так неистово, что намочила мою рубашку. Мы сидели так очень долго.
— Лия, — наконец, сказал я, отрывая ее от своей груди и усаживая обратно на подушки. — Зачем?
Ее лицо блестело и было красным, под глазами залегли темные круги. Она отвела взгляд.
— Ты бросил меня.