— Она бы на это никогда не пошла, — не верит он.
— Но она согласилась. Она обманщица. Она не такая, какой ты ее себе представляешь.
— Это ты разгромила ее квартиру, — догадывается он. Он широко распахнул глаза, но взгляд словно затуманенный.
Я стыдливо отвожу взгляд. Но нет, я не стыжусь. Я боролась за то, чего хотела.
— Почему она, Калеб?
Он мягко смотрит на меня. Я не ожидала, что он ответит. Когда его голос разрывает напряженную тишину между нами, я, не дыша, слушаю его.
— Я не выбирал ее, — его голос надламывается. — Любовь не поддается логике. Человек проваливается в нее, как в колодец. А потом просто застревает и дольше умирает от любви, нежели наслаждается ею.
Я не хочу слушать его поэтические сравнения. Я хочу знать, почему он любит ее. Я тереблю кольца золотых сережек, которые ношу. Я купила их после нашей с ней встречи за обедом. Но я в них выгляжу совершенно иначе. Если она смотрится в них экзотично, то я смотрюсь нелепо. Выдернув серьги из ушей, я отбрасываю их в сторону.
Но, я могу стать той, в ком он нуждается. Он просто должен дать мне шанс, чтобы доказать это.
— Ты должен вернуться домой.
Он опускает голову. Мне хочется крикнуть — ПОСМОТРИ ЖЕ НА МЕНЯ!
Он смотрит и его взгляд непреклонен.
— Я подписал бумаги на развод, Лия. Все кончено.
Бумаги?
Я произношу слово вслух. Оно шепотом слетает с моих губ и обжигает их.
— Бумаги?
Мой брак гораздо нечто большее, чем какие-то тонкие несущественные бумажки. Нельзя закончить что-то с помощью этого мерзкого слова. Калеб, мужчина привыкший действовать согласно своим собственным решениям. Но не сейчас. Я буду бороться за него.
— Мы можем пойти к консультанту. Ради Эстеллы.
Калеб качает головой.
— Тебе нужен кто-то, кто сможет любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Мне жаль — он сжимает челюсть и смотрит на меня почти умоляюще, как будто ему нужно, чтобы я поняла. — Я не в состоянии дать тебе такую любовь. Боже, я бы хотел, чтобы я мог, Лия. Я пытался.
Я обдумываю его слова, правда, обдумываю. Вспоминаю тот раз, когда заметила, как он смотрит на Оливию так, словно она, черт возьми, единственный человек, который имеет значение на всей этой чертовой планете. Думаю о том, как он хранил ее мороженое в холодильнике целых два года. Что же это за любовь? Одержимость? Что она такого сделала, чтобы его мозг зациклился на ней. Обдумав все это, я начинаю задыхаться, несусь к дверям, ведущим с кухни во внутренний двор, и распахиваю их настежь. На улице душно, ни дуновения ветерка. Воздух напоминает желе и мне кажется, что все косточки моего сердца ломаются. Я выхожу во внутренний двор и почти сразу же чувствую, как ткань блузки прилипает к спине. Краем глаза замечаю, что Калеб вышел за мной следом. Он стоит, держа руки в карманах, и жует нижнюю губу.
Мысленно пытаюсь придумать какую-нибудь новую хитрость. Смотрю на его лицо: на нем отражается напряжение, решительность, сожаление. Мне не нужно его сожаление. Я хочу то, что есть у Оливии. Хочу, чтобы ему было достаточно одной меня.
Честность опасна и я ненавижу ее. Она способна разрушить жизнь человека… Боже, я бы лучше ходила вокруг правды и придумала ложь, с которой смогла бы жить. Вот что я называю компромиссом. Знать, что мой муж любит другую женщину и жить с этим знанием… такой правде не хочется смотреть в глаза, но сейчас он вынуждает меня сделать это.
Я прекращаю ходить из стороны в сторону и останавливаюсь перед ним, положив руки на бедра.
— Я не подпишу документы на развод. Я буду бороться за тебя.
Мне хочется ударить его, когда он щурит глаза и отрицательно качает головой.
— Зачем тебе это, Лия?
Затем, что я хочу семью, которую я создам своим трудом, своим потом и кровью. Мне хочется, чтобы это что-то значило. Я честно и справедливо выиграла. Сучка держала его в своем кулачке, а мне удалось вернуть его. Почему же, черт возьми, мой приз желает развестись со мной? Я пытаюсь взять себя в руки, собрать воедино все озлобленные частички, на которые разлетелась моя душа и связать их воедино, чтобы вновь обрести контроль над ситуацией. С Калебом злоба не пройдет. Его можно только вразумить. В нем сочетаются честь британца и практичность американца.
— Я хочу то, что ты поклялся дать мне. Ты обещал, что никогда не сделаешь мне больно! Ты клялся любить меня в горе и в радости!