Я от неожиданности вскрикиваю от острой судороги, когда упругий язык с нажимом проходит по клитору, и Карн руками обхватывает мои бедра, не позволяя уползти от его пылкого рта. Сладостная пытка пробивает тело раскаленными прутьями наслаждения, что оглушает меня моими же стонами. Я стискиваю шелковые кудряшки и в прерывистом крике вжимаю в себя голову Карна. Волна пронизывающего экстаза выгибает мою поясницу, и я задыхаюсь, притягивая к себе парня, желая разделить с ним негу, что охватила мое тело. Губы его терпкие, солоноватые и пьянящие.
— Я хочу тебя, — шепчет Карн.
Слабо киваю, вглядываясь в сияющие зеленым огнем глаза. Уверенный толчок, и я взвизгиваю от острой боли, впиваясь ногтями в спину Карна. Голый Агатес у окна вскидывает голову к потолку, и воздух вокруг него искрит и слабо вибрирует.
— Тише, Рыжая, — Карн обнимает меня и в ласковом поцелуе замирает.
Парень медленно ведет бедрами, и я сжимаю зубы и закрываю глаза. Карн вновь целует в шею и проскальзывает глубже, распирая меня изнутри тянущей болью. Движения становятся резче и нетерпеливее, и парень в рыке содрогается надо мной и буквально вжирается в мои искусанные губы. Я болезненным стоном откликаюсь на спазмы мужского естества внутри чрева. Карн с удовлетворенным и усталым вздохом валится на одеяло, и тут я вспоминаю об Агатесе, который не мигая взирает на меня.
— О, Господи… — я сглатываю, уставившись на его толстый половой орган, напоминающий обтянутую кожей булочку для хот дога с небольшой заостренной головкой.
— Не сегодня, Рыжая, — усмехается Агатес и натягивает джинсы на крепкий бледный зад. — Сейчас мне будет полезно воздержание.
Я выдыхаю, но болезненные и липкие ощущения между ног напоминают, что я совершила жуткую глупость, поддавшись обманчивому желанию.
— Ты в меня… — я жмурюсь, — кончил… Карн…
— Не хочу тебя печалить, Рыжая, — лениво отзывается задремавший негодник, — тебе не родить от меня рогатого пупсика. Вот будь Агатес девкой, у него бы получилось от меня понести. Тут свои хитрости…
Карн громко зевает, и я с небольшим подозрением смотрю на колдуна. Неужели он и Лесной Божок…
— Нет, — сухо отвечает Агатес и ныряет в футболку.
— Да я не осуждаю… — заползаю под одеяло.
— А тут нечего осуждать, — колдун пожимает плечами. — Нас связывает дружба, и я бы не стал ее портить потрахушками. Да и не стоит у меня на него. Он же олень.
— Но смотреть… — краснею и замолкаю.
— Во-первых, я тут не просто смотрел, Рыжая, — высокомерно ухмыляется Агатес, — а, во-вторых, ты же не первая девица, которую я и Карн на пару охаживаем.
Ядовитая обида и колючая ревность кусают меня за плечи, и я с головой прячусь под одеяло.
— Пошли прочь, — пристыженно бурчу в матрас.
— Я не хотел тебя обидеть, — тихо отзывается Агатес.
— А я и не обиделась, — медленно выдыхаю я, пытаясь справиться с гневом.
— Рыжая, твоя служба мне и Карну не подразумевает влюбленности, — осторожно и мягко поясняет колдун.
— Она, что, втрескалась в нас? — охает Карн.
— Еще нет, но, похоже, есть все предпосылки, — Агатес встряхивает куртку.
— Это так мило, — мурлыкает надо мной рогатый мудак.
— Так, — цыкает Агатес. — Сворачиваем лавочку с игрищами в горизонтальной плоскости. Я хотел лишь повеселиться, Рыжая, а не…
— Невероятно, — уязвленно шепчу я.
— Чувства к нам отравят всю твою жизнь до самой старости, — спокойно и меланхолично говорит Агатес, — Ответить взаимностью мы не сможем.
— Почему? — выглядываю из-под одеяла.
— Потому что я не хочу потом веками рыдать на твоей могиле, Рыжая. Я это уже проходил, — холодно отвечает Агатес. — Как и Карнон.
— Вот же сука, — шипит Карн, подскакивает с кровати и кидается к своей одежде. — Какой же ты мудак.
Парень торопливо облачается и без прощаний покидает комнату.
— Карн ушел в спячку после того, как его возлюбленная угасла от старости в его лесу, — Агатес склоняет голову на бок и невозмутимо смотрит на мое лицо. — Очень красивая сказка о любви Лесного Божества к юной пастушке, которая долго плутала по полям и растеряла все стадо. В страхе перед жестокими господами бежала и оказалась в Зачарованном Лесу.
— А у тебя какая сказка, колдун? — сажусь и кутаюсь в одеяло.
— Сказка о старике и его жене, с которой он прожил долгие и счастливые годы. О старике, желающего вернуть супругу к жизни и совершившего ужасную ошибку, которая лишила его возможности умереть и воссоединиться с любимой, — Агатес печально улыбается.