— Ты слишком неопытная для таких игр, — меня поглаживали по голове, — зато твой дед защитил тебя от меня другим способом, законом.
— Я не знаю, кому уже верить, — прошептала, потому что не в силах говорить в голос.
— Мне верь. — и поцеловал в макушку. А у меня мурашки побежали по телу от такой нежности.
Угу, каждый хочет, чтобы я ему верила. А я и верю.
— Не просто же так твоя семья раскололась на четыре части. У каждого своя правда и своя выгода. Ты стоишь между всеми ними, и каждый из них пытается перетянуть тебя на свою сторону. Они пользуются твоим доверием, твоим незнанием, твоими страхами и твоей тяге к семье. Ты можешь увеличить пропасть между всеми ними, а можешь их опять сплотить.
— Было бы так просто все это, — вытерла слезы рукавом и отстранилась от Ренона. Надо опять найти этот путь и идти к духам, звали же.
— Ответь на один вопрос, — обратился ко мне Рен, и голос у него какой-то более серьезный стал, — Сения Холиси твоя мать? Поэтому ее фамильяр оберегал тебя в том мире?
— Нет, — помотала головой, — Она моя тетя. Младшая сестра моей мамы. Ты ведь знаешь ее, даже отец при тебе о ней рассказывал!
Отец, вспомнила, и как то не хорошо сразу стало на душе.
— Отца казнили? — спросила еле слышно.
— Нет.
Дальше я расспрашивать его об этом не стала. Жив и ладно.
— Я знаю, что твоей матерью считается Оливия Жорш, но я спрашивал о настоящей матери, которая тебя родила.
Я запнулась.
— Что прости? Меня Оливия и родила. Сению я видела в жизни всего раз. Да они меня даже из рода изгнали!
Я зачем то оправдывалась. Что бы, что? Чтобы самой себе это доказать? Похоже на то.
— Майховый лес основали ведьмы, как когда то основали и Терессию. — начал рассказ Рен, пока мы шли по выбранной тропинке, — это было их место силы. Здесь проводились ритуалы и обряды. Сюда шли рожать и умирать.
Рожать? Мама говорила, что во время моего рождения, Майховый лес горел. Это что-то значит?
— От большой энергетической вспышки, здесь произошел пожар, за пару дней до твоего рождения. Женщину, родившую в тот день, так и нашли.
— А зачем ее искать надо было? — осторожно перебила я.
— Потому что по пророчеству, в тот день родилась ведьма, которая уничтожит все в этом мире. Именно поэтому от тебя скрыли дату твоего настоящего рождения и спрятали в другом мире, ведь так?
Я остановилась. Вдохнула и подняла голову, посмотрев ему в глаза.
— Допустим, — кивнула я, — и что дальше? Расскажешь об этом всем и меня сожгут на костре?
— Нет. — он ответил с легкой улыбкой и вполне спокойно. — я с этим уже смирился и планирую жить дальше с тобой.
— Знаешь, я уже никому не верю, — горько вздохнула и отвела взгляд.
— Мне верь, — повторил он свои слова.
А мы подошли к огромному камню в центре леса.
— И какова наша конечная цель в этом месте?
«— Ваша коронация, госпожа» — раздался голос в голове и стало немножко неловко.
— Какая коронация? — спросила я вслух, в надежде, что если не духи, то хотя бы Рен ответит мне.
— Какая коронация? — настороженно переспросил Рен. — Какая коронация, Рокси?!
— Да не знаю я.
Да знала все я. За какую-то минуту в голове появилось полное понимание происходящего. Как будто я прозрела и нашла ответы на все свои вопросы. Удивительное чувство. Невероятное.
Оливия Холиси действительно моя родная мать.
Дед хотел меня защитить от действия давнего договора.
Отец всю жизнь знал, что я его дочь и принимал меня.
А Ренон меня вдруг любит. И почему я только подумала об этом когда то?
Я еле заметно взглянула на него и успела перехватить взгляд. Такой внимательный, переживающий, заботливый.
Удивительно. Все так просто.
Скинув со спины рюкзак, я достала ту самую корону и два кристалла. Один из них поставила у своих ног, другой у камня. Взяла в руки корону и сняла с руки перстень, который надела тогда, в библиотеке.
Подошла к Рену и вложила ему в руки корону. Перстень оставила себе.
А затем произнесла те слова, которые сами складывались в моей голове.
— Прошу даровать власть мне и мужу моему, по праву рождения, по праву крови, по закону. Прошу принять часть нашей души в знак верности и покорности. Ашаана эне шиыен!
Вспышка света озарила весь лес и кристаллы засияли разными цветами, переливаясь.
Ренон одел на голову мне корону, я же одела ему на палец перстень.
— Все же смирилась что я твой муж? Уже дважды, кстати. — улыбнулся он, обняв меня.
— Пф, это тебе, дорогой мой, придется мириться, что я жена твоя.
Подняв с земли рюкзак, подошла поближе к Рену и перенесла нас к себе. Или уже к нам.