— Утречко сегодня выдалось просто замечательное, — сказал Пич вместо приветствия. Он широко улыбнулся, показав здоровые белые зубы.
— Да уж, — подтвердила Фокс, спрыгивая на землю. — Мы продали еще один фургон льда, а Уитфилд согласился на наши условия. — Довольная улыбка озарила ее лицо. — Пич отведет лошадь с фургоном к Уитфилду прямо сейчас. Нам придется оставить у него фургон, но ничего страшного.
— Хижину мы заперли, — добавил Пич. — Думаю, мы готовы отправиться в путь.
— Я вижу, вы со всем справились. Похоже, я вам не нужен, так что я…
— Нам нужны ваши деньги. — Фокс достала из-под пончо лист бумаги. — Вам надо зайти в магазин и расплатиться за провизию, а потом отдать Уитфилду деньги за лошадей. Потом пойдете в баню и заплатите там. И мы с Пичем хотим сегодня же получить аванс в удобное для вас время. — Фокс посмотрела на него так пристально, словно сомневалась, что у него хватит на все денег.
Таннер смерил ее взглядом.
— А что такое вы сказали насчет бани? За что я должен заплатить в бане?
— За то, чтобы мы с Пичем могли помыться, за что же еще? Думаю, что в путь мы должны отправиться чистыми. Другого случая принять горячую ванну у нас не будет очень долго. — Она взглянула на его чисто выбритое лицо и стрижку. — Похоже, и вы об этом подумали. Так когда вы собираетесь нам заплатить?
— Прямо сейчас, — сказал он через минуту, доставая из внутреннего кармана куртки кошелек.
— Только не здесь, — сквозь зубы процедила Фокс. Она схватила его за рукав и потащила в холл гостиницы. Оглядевшись, она завела его за какое-то высокое растение в большом цветочном горшке. — Не очень-то умно показывать всем свои деньги, — тихо сказала она, вращая глазами, словно не веря, что он такой деревенщина.
— А вы считаете, что два человека, прячущиеся за фикусом, не выглядят подозрительно? — Она была самой странной женщиной, которую он когда-либо встречал. Прекрасно понимая, что все, кто находился в холле, видели, как она поволокла его за горшок с цветком, он быстро отсчитал ей в ладонь одиннадцать двадцатидолларовых золотых монет и одну десятидолларовую. — Это все ваше — аванс за три месяца, а это…
— Я не возьму деньги Пича. Можете отдать их ему, когда встретитесь с ним у Уитфилда. — Она зажала кулак, потом открыла ладонь. — Вы дали мне на пять долларов больше.
— Это за баню.
— Баня будет стоить намного меньше пяти долларов. Таннер чуть было не выругался. У нее на все был аргумент.
— Можете оставить сдачу себе. Увидимся завтра на рассвете. Она последовала за ним на улицу.
— Вы увидите меня раньше — в магазине. Надо будет проверить по списку, все ли продукты есть, а это займет время. К тому же я хочу убедить Макгерти позволить нам воспользоваться его задним двором, чтобы оставить там наши покупки до утра.
— У меня есть еще дела. Я уверен, что вы закончите работу в магазине до того, как я смогу туда прийти. — Он даже близко не подойдет к магазину, не убедившись, что ее там нет. С него было довольно раздражения на один день. — Прошу меня простить. Я пойду к Уитфилду, чтобы заплатить за животных.
Фокс стояла на деревянном тротуаре и смотрела ему вслед. Надо отдать ему должное, манеры у него хорошие, решила она. Но ей уже начало казаться, что у него слишком часто меняется настроение и, возможно, у него вообще скверный характер. В таком долгом путешествии, которое им предстояло, нет ничего хуже спутника, подверженного быстрой смене настроений. А она еще не познакомилась с другими двумя. Впрочем, если случится худшее, ей не обязательно проводить с ними время. У нее есть Пич. А с ним ей всегда хорошо.
Проверка провизии прошла гораздо более гладко, чем она предполагала, а новое снаряжение было в полном порядке. Вычеркивая один за другим пункты списка, она мысленно представляла себе, как лучше все это запаковать и как распределить груз между мулами. К тому времени как она встретилась с Пичем у бани, она уже все рассчитала.
— Мы хотим все, что полагается, — сказала она служащему при бане. — Бритье, стрижка и ванна для него, мытье головы шампунем и ванна для меня. И учтите, нам надо все самое лучшее и чтобы все хорошо пахло. Нам понадобится по отдельной кабине, сандвичи и виски. — Она торжественно отсчитала четыре доллара и отправилась в женское отделение.
Было приятно пройти мимо общественного бассейна, где на поверхности воды плавали хлопья не слишком чистой пены, и зайти в отдельную кабину. Фокс была в такой кабине всего один раз за всю свою жизнь.
Служащий вошел первым и разложил махровые полотенца, которыми явно до нее никто не пользовался, зажег лампы и расставил душистое мыло, баночку с кремом для лица и зубной порошок.
— Еда, напитки и горячая вода сейчас будут, — весело провозгласил служащий. — Здесь есть поднос, куда вы можете сложить шпильки. Одежду можно повесить вот на эти крючки. Я вернусь к тому моменту, когда вы закончите накладывать на лицо крем.
Никогда в жизни Фокс не мазала лицо кремом. Она сняла крышку с баночки и понюхала содержимое. Запах вызвал у нее воспоминание о горном можжевельнике. Почему бы и нет? — подумала она. Может быть, ее лицу очень нужен крем. Она ничего не знала о таких вещах.
Раздевшись, она завернулась в одно из великолепных полотенец и, прежде чем наносить крем, покрыла волосы. Крем слегка пощипывал лицо, особенно в тех местах, где кожа была сильно обветрена.
Когда она наконец устроилась в горячей душистой воде, со стаканом виски в одной руке и сигарой — в другой (а рядом на столике стояла тарелка с сандвичами), она закрыла глаза, вздохнула и погрузилась в блаженство настоящей роскоши.
И вдруг подумала, где сейчас может быть Мэтью Таннер. И что это за дела, которые ему надо сделать еще сегодня? Может быть, есть кто-то, с кем ему надо попрощаться? Или ему надо закончить какую-то работу, прежде чем уехать из Карсона?
Фокс нахмурила лоб. В баре она чуть было не подавилась виски, когда выяснилось, что Таннер работает на Хоббса Дженнингса. На какое-то мгновение у нее раздался такой шум в ушах, словно это был крик судьбы, которая хотела удостовериться, что она слушает внимательно. После того как Таннер упомянул Дженнингса, ей было все равно, что он ответил на ее вопрос. У нее уже не было ни малейшего сомнения, что это тот самый Дженнингс, который был ей нужен.
Расслабившись, она стала пускать дым колечками и отпила глоток виски. Мэтью Таннер. Если бы Фокс жила той жизнью, которой предполагалось она будет жить, Мэтью Таннер был именно тем человеком, который мог бы вскружить ей голову.
Она позволила себе помечтать обо всем этом несбыточном, пока остывала вода в ванне. Потом тяжело вздохнула. Она ненавидела себя за то, что мечтает о том, что могло бы быть. Такие мечты заставляли ее чувствовать себя уязвимой и подавленной.
Фокс стерла с лица крем и взглянула на себя в зеркало. Ей показалось, что щеки стали менее красными и шершавыми. Впрочем, утверждать это она не могла.
Да и какая, к черту, разница? Мэтью Таннер никогда по-настоящему не обратит на нее внимания. Да она этого и не хотела. Нельзя смешивать дело и удовольствие.
Незадолго до рассвета Таннер появился на заднем дворе магазина, Фокс и Пич уже разложили провизию по корзинам и приторочили их к спинам мулов. Купленные Таннером накануне мустанги были оседланы. Фокс — с чашкой кофе в руке — стояла рядом с лошадьми и разглядывала Каттера Ханратти и Джубала Брауна, одновременно не упуская из виду мулов.
— Я вижу, вы уже познакомились с ребятами, — сказал Таннер и подвел к каравану мулов еще одного. Фокс уже связала трех мулов в одну связку и двух — в другую.
— А это что такое? — удивилась она. Не веря своим глазам, она подошла к мулу, которого привел Таннер. — У нас уже есть столько мулов, сколько необходимо. Кроме того, мы договорились, что животных буду отбирать я!