А закончилось все предсказуемо...
Старость.
Что такое старость? Время сожалений и пересмотра прошлого, через мутное стекло ослабевшей памяти. Да, возможно, она бы что-то изменила в поступках. Возможно, стоило вести себя иначе. Стать более верткой, как все мужчины в Совете, возможно вообще не стоило лезть в политику колонии и бороться, бороться... бороться, а за что? Сейчас, глядя на загнивающую столицу, под красивой оберткой «рая», она многое могла бы сказать! О болезнях, о переводе профессии медика, в ранг торгаша с темного рынка, об урезании всех ее фондов, о многом, очень о многом она могла бы сказать...
Ярослава зло оскалилась.
Только вот, кому сказать это «многое»? На самый верх Республики? Это даже не смешно... Журналистам? Если они окажутся честными, а не продажными, как все в Республике, то ее информация обречет на смерть пираний глоболсети. Парней (или девушек) просто порежут на ленточки, заполучи они то, что знает она. Желает ли она этого? Конечно, нет! Она боролась с течением политики - и... проиграла. Система перемолола ее и выплюнула.
Итогом неравной схватки ее морали и целей Совета стало ее забытое имя.
О, Сущее, да еще двадцать лет назад она руководила всеми научными институтами и лабораториями колонии. Ее имя знал каждый школяр, а аспиранты готовы были сожрать свой чип-идентификатор, только чтобы она пригласила на собеседование. А сейчас она старая, накаченная по маковку препаратами, ветошь. Нет, она могла бы протянуть и дольше, только вот последние тридцать лет ее слишком интересовали штаммы новых вирусов и бактерий. Болезни, которые принесли на эту колонию «дружественные» расы, скрещиваясь с местной средой, превращаясь в бомбы с отсроченным таймером...
Она не могла это так оставить! Просто, не могла! Уже погибло, за тридцать-то лет, больше десяти миллионов людей, открыто только ею больше тридцати вирусов. А кто-нибудь чешется? Конечно, нет... что такое смерть обычного «социальщика»? Нуль, без десятых и сотых... А ее многолетняя работа в закрытых лабораториях быстро подорвала приличное здоровье. Можно было бы установить искусственные органы, но она запоздала с этим, а потом стало поздно.
Долгое лечение от множества болячек, быстрое старение тканей, а в конце, в усмешку, как присыпка из ее любимой ванили - множественные опухали. Где их сейчас, внутри ее тела, еще не было?
Можно было бы выудить из мутной памяти события, но зачем? Она знает итог. Ее дети, внуки и правнуки забыли о ней, а она медленно умирает в полном одиночестве, почти во сне...
Она могла бы еще побарахтаться, благо варианты были и есть. Искусственное тело, но Ярослава сильно сомневалась, что та нейронная копия разума, что будет в мозгу у клона - и будет она. Это самообман толстосумов. Они-то мирно сдохнут, а их копия будет бродить по мирам. И на кой ей за такое платить?
Можно было бы устроиться не здесь, в самой дорогой клинике колонии, а в гипер-капсуле. Многие, не слишком умные переносят «себя» в виртуальные игрушки. Наивные идиоты, наслушавшись рекламы и поддавшись коллективному бессознательному верят, даже убеждены, что в мир стрелялок или гаремников переносятся они. Смешно! Переносятся их копии, набор программного кода, в который уже по умолчанию вставлен стоп-блок. Такая копия никогда даже не допустит, что она - не Ваня, Таня, Саша. Этот блок задумывался еще при разработке первой капсулы с виртуальностью. Но, ей-то за что платить? Она не сможет счастливо улыбнуться, ложась в капсулу.
Есть еще вариант с телом киборга, но где у нее гарантия, что ее мозг проживет в искусственной среде долго? А где гарантия, что в ее киборга, при той же техпроверке, не засунут новые блоки корректировки? Да она сама не заметит, как через пяток лет такой жизни из киборга-ученого станет киборгом-киллером или чем похуже.
Ярослава снова посмотрела на прекрасный «райский» город.
Вот, и выходит, что с теми «дано», что у нее на руках, надо уходить. Она действительно ничего не может, да и сложно чего-то желать, как периодический болит каждая пора старого тела, а спину гнет к земле. Нет, она могла бы, еще побиться непонятно за что и ради чего, но... ее дети. Они отвернулись уже давно, как собственно и внуки и правнуки.
Можно было бы им позвонить... Ярослава даже потянулась к клавише связи на своей «трости», чтобы позвонить, но рука сама остановилась.
Зачем? Что она им скажет? О чем говорить с теми у кого, есть внуки? Снова видеть эти поджатые губы, нетерпеливые постукивания по столу пальцами? Ругаться на пустом месте? Ведь их никогда не волновала она, ее душа и чувства. Сказать, что они замечательные, выслушать их проблемы? Сказать, что она их любит больше себя, всех вместе и каждого в отдельности? И что получить в ответ?