Вия поставила на столик около ложа небольшой поднос с чашкой синтетического какао и тремя булочками. Мило, действительно мило, осведомилась о здравии и самочувствии пациентки. В тысячный раз напомнила, где панели вызова персонала, и удалилась. Ярослава хмыкнула, поднимаясь с ложа. Нет, она могла бы поднять спинку - и так сесть, но не стала. Гордость, мать ее! Память, уже отказывать стала, как и эти лохмотья, что здесь называют телом, а все равно Гордость живет в ней. Нет уже тех, кто эту гордость ей привил, взращивая седьмую дочь в правящем роду известных имперских, теперь республиканских военных, а вот сама Гордость осталась.
По губам Ярославы расползлась саркастичная улыбка, которая причинила легкую боль. За время сна губы иссохли и потрескались, а такое резкое движение причиняло боль. Нет, не сильную, но и она напоминала о положении...
Эта Вия, со всем состраданием в глазах, которое было вложено в управляющие контуры, интересовалась ее здоровьем. Причем, что особенно забавляло, интересовалась искренне, просто потому что не могла лгать. Она и правда «испытывала» сострадание к больной. Люди в этом смысле сильно уступают своим творениям.
А что она, Ярослава, могла сказать? Что все болит, как и вчера, как и месяц назад? Что помнит все меньше из обширного прошлого не последнего человека? Или же начать рассказывать Вия все свои переживания, как делали многие в этом отделении? А что она могла рассказать? Что раньше все было не в пример лучше, чем сейчас? Да, могла бы. И да, она действительно думала, что раньше эта планета была лучше. А смысл...?
Чтобы потом, когда чип памяти из Вия вытащат местные мозгоправы, Ярославе поставили с десяток диагнозов и написали пяток статей? Нет уж, не доставит Ярослава им такого удовольствия!
Ярослава пила какао с наслаждением, как и закусывала булочками. Вкуса из-за лекарств почти не чувствовалось, но вот ароматы. Она всегда любила какао и ваниль. И эта любовь прошла с ней через всю жизнь. Долгую, надо признать, жизнь.
Сегодня в глаза особенно сильно бросились возрастные пятна на руках и морщины... Губы снова искривились от досады. Ярослава выбралась из спального ложа и проковыляла, опираясь на гравиподдержку с индикаторами до затемненной оконной стены. Пара движений отечными пальцами с распухшими костяшками - и вся стена превратилась в «окно» с видом на столицу колонии. Еще пара секунд - и рядом опустилось белое кресло из того же биопластика, что и ее ложе.
Верхний Город Тэллы был, как и всегда прекрасен. Аккуратные дома и виллы известных людей, холмы с водопадами и леса. Это место можно было бы принять за рай, если не приглядываться вдаль, где уже виднелись небоскребы и шпили космопорта. Можно было бы принять за рай аккуратные лужайки и редкие растения, весь этот простор, если не опускать взгляда вниз и не обращать внимания, что Нижний Город - это самая большая клоака. Наркотики всех мастей, разнообразие порока и всех человеческих, и не только человеческих, слабостей. Отсюда, из Верхнего Города этого было не рассмотреть, но уж кто-кто, а Ярослава точно знала, что такое Нижний Город прекрасной Тэллы. За всеми энергетическими щитами Нижний было не рассмотреть в подробностях, а семь лет назад управители приняли указ, по которому жители Верхнего видели не грязные улицы Нижнего с его мелкими домишками в полсотни этажей, а проекцию газона. Прекрасное решение - спрятать проблему и прятать холеные морды от правды!
Сто сорок восемь лет назад по всей космосети гремела новость дня о том, что «завершено терроформирование новой колонии на планете Иммания. Прекрасная новость для миллионов людей. Естественно, терроформирование планеты не может быть «завершено», оно будет идти вечно, пока существует сама планета, но статус говорил о том, что теперь на планету могут прибывать не только специально обученные и готовые к трудностям люди. Не только военные и ученые, не только рубаки, готовые на смерть от заражения из-за плохого снаряжения, но и на то, что им позавтракает местное зверье.