Поднявшись по ступеням, я с облегчением убедилась, что ни одному злокозненному беспокойному мертвецу не пришло в голову сдвинуть крышку гробницы обратно на место. Я, опустив руку с лучиной пониже, чтобы не выдать себя, некоторое время настороженно прислушивалась — не гремят ли где-то поблизости старые кости, не лязгают ли почерневшие зубы, но услышала только далекий собачий вой, перекликавшийся с урчанием, который издавал мой пустой живот. Голод прибавил мне храбрости, как это обычно и бывает с людьми простого сословия и неглубокого ума. Я выбралась из гробницы и направилась к выходу из склепа — в темном проеме арки виднелось ясное звездное небо, казавшееся странно чистым среди всего здешнего запустения, пропитанного нестерпимым смрадом.
Последние дни научили меня осторожности — я, согнувшись в три погибели, подползла к порогу, опасливо прикрывая огонек ладонью, и вгляделась в ночную тьму. Неясный лунный свет пробивался сквозь ветви деревьев и я угадывала очертания покосившихся надгробий. Тут мне показалось, что между двумя пригорками мелькнула какая-то стремительная тень. Быть может, то ветер качнул ветки, или же ночная птица пролетела над могилами, но я тут же отпрянула в сторону, и вжалась в каменный пол. Ужас сковал мои мысли, и единственное, на что я оказалась способна в ту минуту — так это на сбивчивые просьбы, обращенные ко всем богам разом: я просила их о том, чтобы то хищное, опасное движение среди полос лунного света мне почудилось. Но в темноте уж блеснули два алых огонька, и до меня донеслось глухое протяжное ворчание. Вот луна бросила отблеск на серую шерсть, на уродливую длинную морду… Я уже различила, что это не одичавшая собака и даже не волк — хоть размером оно и походило на обычных обитателей здешних кладбищенских угодий — и губы мои предательски задрожали.
Чудовище, мягко ступая, принюхивалось, поворачивая свою неестественно вытянутую голову то вправо, то влево, и я слышала, как шумно и жадно оно дышит, пытаясь уловить заинтересовавший его запах. Острые уши чутко ловили каждый звук, и я понимала, что могу выдать себя малейшим шорохом. Но склеп был негодным укрытием — здесь давно не имелось решеток, ни на окнах, ни на дверях, — и глупо было рассчитывать на защиту этих стен.
Как можно тише я начала отползать обратно к гробнице, которая могла спрятать меня, как недавно — бедных крыс господина Казиро. О, как я хотела сейчас затушить мертвый огонек! Но его не получилось бы попросту задуть, да и прикрывать его ладонью было опасно — я хорошо помнила, что говорил мне когда-то дворцовый дух о сухой гангрене, поражающей тех, кто ожегся зеленым пламенем. Оставалось надеяться, что зеленые отблески не так уж заметны со стороны.
Чудовище, тем временем, все так же плавно скользило между могил в поисках чего-то, так живо его заинтересовавшего. Я увидела, как оно замерло, изогнув спину, а затем глухо и довольно заурчало, уткнув нос куда-то в землю.
«Дьявольщина, да оно нашло череп, который я вышвырнула отсюда, и почуяло на нем мой запах!» — сообразила я. Времени у меня осталось в обрез, и я, уже не заботясь о шуме, который произвожу, ринулась к гробнице, умоляя высшие силы о том, чтобы старый механизм не заклинило. Но торопливость сослужила мне дурную службу — не успела я склониться над гробницей, как услышала низкий утробный рык совсем рядом: ужасное существо уже было здесь, и нас разделял лишь каменный постамент гробницы.
Должно быть, мне полагалось в тот момент оторопело глазеть на страшные острые зубы, виднеющиеся в приоткрытой слюнявой пасти, или же уставиться на кривые когти, наверняка способные единым махом вспороть мне живот. Но мое внимание привлекло совсем другое: на шее мерзкой твари имелся ошейник, точно у обычной собаки! Я слыхала лишь об одном человеке в городе, который годился бы во владельцы подобному исчадию ада, и мысль о колдунье внезапно прибавила мне самообладания.
— Лети, огонек, — быстро прошептала я, поднеся к губам лучину, и мысленно прибавила: «Сослужи добрую службу своему бывшему господину!». В тот миг, когда жуткая колдовская тварь метнулась ко мне, я изо всех сил дунула на лучину, отчаянно надеясь на то, что магия господина Казиро подчинится моей воле — ведь я не только спасала себя, но и мстила за изгнанного из своих законных владений духа-хранителя дворца.
Вихрь зеленых искр взметнулся над гробницей, и я, неловко отшатнувшись, покатилась в сторону, пытаясь увернуться от мельчайшего колдовства, рассеявшегося в воздухе. Но духов мертвый огонь и впрямь обладал разумом — пощадив меня, он точно рой диких разъяренных пчел вцепился в слугу колдуньи, и чудовище истошно взвыло, объятое языками холодного пламени. Одним прыжком оно скрылось во тьме, и я, к своему ужасу, услышала, как на его вой откликнулся другой такой же голос: тварь рыскала здесь не одна.