Погрузившись в тревожные размышления, я не заметила, как уставшая ребятня потянулась к кострам, держа в руках по паре-тройке дохлых крыс. У обрыва осталась одна только я. Кто-то, спутав меня со своей подружкой, дернул за мой рукав, но, увидев, что обознался, только сплюнул и пошел прочь.
Страх одиночества на мгновение одолел меня — я подумала, что могу провести эту ночь с бродягами, выдав себя за диковатую крестьянскую девчонку, бог весть как очутившуюся в городе и ничего от испуга не соображающую. Однако за ночью непременно настал бы рассвет, и идти мне было бы все так же некуда. Да и ночлег при трущобах мог оказаться куда опаснее, чем ночь на старом кладбище — живых людей терзает куда больше страстей, чем упырей, которым лишь бы утолить вечный голод…
Я вздохнула, подобрала головешку, брошенную кем-то из ребятишек, и принялась спускаться в овраг, едва различая в сумерках крыс, большая часть которых уже скрылась из виду. При себе у меня имелось несколько тонких лучинок, и я подожгла одну, переборов страх перед кладбищенской нечистью, которая наверняка не пропустила бы мимо глаз одинокий огонек.
Все ужасные истории о кровожадных мертвецах, которые я слышала от Харля, разом вспомнились мне, когда я подошла к старой стене. Она была не слишком высока, и кое-где разрушилась едва ли не до самого основания — мне не составило бы труда ее преодолеть. Крысы привели меня к большому провалу, почти заросшему колючим кустарником, и тут же мне в нос ударило зловоние: за этой оградой находили свое последнее пристанище те покойники, ради которых никто не стал бы копать глубокую яму.
Я повторяла себе, что должна следовать за крысами, но едва нашла в себе силы, чтобы шагнуть вперед.
Старые могильные камни давно уж покосились, а некоторые вовсе упали и раскололись. Повсюду я видела ямы, заросшие дрянной сорной травой и кустарником — то были оскверненные могилы, и я гнала от себя мысли о том, кто же разрыл их. Однако свежие рытвины мне на глаза не попадались — это показалось мне добрым знаком: господин Казиро рассказывал, что даже духи дряхлеют и уходят в небытие — быть может, и та утопленница наконец-то насытилась.
Пару раз я слышала, как с моего пути с глухим рычанием убегают бродячие псы-падальщики, испугавшиеся звуков шагов, и я старательно отводила глаза от тех мест, где они недавно пировали. Крысы, которым повезло добраться до этих мест — их осталось не так уж много — бежали все быстрее, словно предчувствуя близкое завершение своего пути, и я, подобрав юбку, торопилась вслед за ними, задыхаясь от тяжкого запаха, царившего здесь.
Впереди, в сумерках, выступила серая громада. Вначале мне почудилось, что передо мной дом, отчего-то возведенный среди могил, однако тут же я различила грустных каменных дев с разбитыми крыльями, и поняла, что пришла к старому склепу, оставшемуся здесь с тех времен, когда богатые таммельнцы все еще полагали для себя возможным упокоиться в этой земле. Чем ближе я подходила, тем чуднее казались статуи — слишком уж когтисты были их руки, а остатки крыльев точь-в-точь походили на крылья гарпий. Крысы стремились к черному провалу входа, который охраняли изваяния, и я в который раз пожалела, что увязалась за ними — там, в склепе, меня мог ждать злой упырь, изголодавшийся по живой крови.
Тем временем последний длинный крысиный хвост скрылся из виду, и шорох, который издавали проворные лапки, стих. По всей видимости, крысы достигли своей цели, и раз уж я посчитала, что она может оказаться важной и для меня, следовало идти до конца. С опаской косясь на каменные когти дев, я шагнула внутрь склепа, крепко сжимая догорающую лучину в дрожащих пальцах.
Склеп оказался не столь уж обширен, несмотря на свой внушительный внешний вид — я спустилась на несколько ступеней и увидела каменную надгробную плиту, наполовину сдвинутую с положенного ей места. На мгновение мне подумалось, что проклятый покойник выбрался из своего древнего гроба и отправился на поиски добычи, однако я тут же перевела дух: на грязном полу валялось несколько старых костей, а среди мусора скалился череп. Наверняка эту богатую гробницу разграбили в незапамятные времена. Однако, куда же подевались крысы?
Сколько я не прислушивалась — ни один шорох не указывал на то, что здесь осталось хоть что-то живое. Лучина быстро догорала, и я, подгоняемая страхом перед темнотой, приблизилась к гробнице. Конечно же, она была пуста. Однако узоры на ее каменном дне напомнили мне те, что я не раз видала во дворце, когда пользовалась тайными ходами господина Казиро.