— Что же это за способ? — мне отчаянно не хотелось узнавать еще какие-то мерзкие подробности из обычаев демонов, но я понимала, что брести вслепую среди сплошного обмана и черного колдовства крайне глупо.
— Ты ведь знаешь, куда ведет этот ход, раз пришла по нему? — ответил вопросом на вопрос господин Казиро. — Старое кладбище… Если господин Подземелий вывел демона этим путем, то темное существо могло найти здесь мертвое тело, которое показалось ему подходящим. Возможно, демону не пришлось убивать…
— Гарпия говорила, что кровь Хорвека плоха, как вода из сточной канавы, — вспомнила я. — И еще он почти ничего не ест!
— Да, мертвая кровь, еще не успевшая как следует согреться, не по вкусу колдовским созданиям, — скривился дух-хранитель, у которого вызывал очевидное отвращение наш разговор об истинном и ложном перерождении злых духов. — Что до еды… Демон отказывается от человеческой пищи, поддерживая силы в новом теле остатками своей магии для того, чтобы отсрочить приход безумия. Но ты, кажется, говорила, что колдовских сил в нем не осталось, и, значит, вскоре ему придется поддаться естественным человеческим желаниям. Чем больше в нем будет человеческого — тем ближе тот миг, когда разум его помутится. Он был когда-то человеком… Но я не знаю, поможет ли это ему сейчас или же ускорит гибель. Стоит ли удивляться тому, что он не желал отвечать на твои вопросы?..
— Но он мог хотя бы… — начала я и осеклась. Если господин Казиро был прав, то Хорвеку-Рекхе и впрямь было нечего мне сказать.
— Зачем же он это сделал? — пробормотала я сквозь зубы, чувствуя, как нарастает во мне злость, ведь то, что я считала добрым поступком, вдруг оказалось тяжким грузом, который покорно принял на себя демон, расплачиваясь за мою ошибку. — Отчего не поступил так, как полагалось по его темному закону? Если человеческая судьба для него унизительна, мучительна и коротка — что заставило его выбрать ее?
— Кто знает… — прошелестел голос господина Казиро. — Мне думалось, что он не решится на это. Господин Подземелий считал иначе. Быть может, он надеялся, что демон захочет отблагодарить тебя за помощь, и успеет это сделать до того, как…
— Он успел, — я говорила едва ли не тише слабеющего духа. — И, должно быть, посчитал, что отдал свой долг. Вот отчего он торопился попрощаться… Я больше не увижу его, господин Казиро.
— Не будь в этом уверена, — ответил он после недолгого молчания. — Демон нынче не хозяин себе, и до того, как борьбу проиграют обе части его новой сущности, ему придется не раз удивиться собственным поступкам.
Услышанное должно было меня встревожить, однако отчего-то отозвалось в душе волнением, весьма схожим с надеждой. Одиночество в ту пору пугало меня куда сильнее, чем опасность, которая, к тому же, почти сразу начала казаться мне чем-то вроде сказок Харля. «Кто знает, правдивы ли слова господина Казиро? — подумала я. — Рекхе был полукровкой, а Хорвек не выказывал никакой склонности к бессмысленной жестокости…Да и много ли может знать домовой дух о демонах? Я не помню даже имен своих троюродных сестер и братьев, хоть и слыхала, конечно же, что многие из них лентяи и пьяницы. Они же все считают, что я — ведьма с дурным глазом. Быть может, и домовые духи пересказывают друг другу такие же сплетни о своих темных сородичах. Они, поди, даже в троюродном родстве не состоят по человеческим-то меркам!».
Успокоив себя таким простодушным образом, я вновь попрощалась с господином Казиро, который все более явно впадал в состояние, сходное с сонным оцепенением, и собралась уходить. Крыса-фонарщик внезапно шевельнулась и поманила меня неуверенным жестом — до сих пор доверенные слуги духа-хранителя дворца не оказывали мне подобных знаков внимания. Я склонилась над странным существом, впервые заметив, как мало внешних различий между ним и господином Казиро — и поняла, что фонарщик предлагает мне зажечь мою последнюю лучину от мертвого огня.
Я приняла эту милость с благодарностью — самой лучины бы мне не хватило для того, чтобы покинуть кладбище, а мертвый огонь, как мне казалось, позволил бы мне сойти за свою среди местных духов и призраков. Господин Казиро как-то говаривал, что мертвое пламя — верное средство от заложных покойников, а они, судя по рассказам знающих людей, бывали презлющими — куда злее обиженных дев-утопленниц!.. Напоследок я оглянулась — ничего не переменилось: дух-хранитель неподвижно лежал, облепленный крысами, и фонарь зеленовато мерцал, перемигиваясь с огоньком, пляшущим на кончике лучины.