— Сейчас я распоряжусь.
Когда Орего отошёл к своим людям, Фойзе протянул руку Ревнёву.
— Здравствуйте, Андрей Викторович. Вы не волнуйтесь, мы сделаем всё возможное. Сейчас мы удерживаем «Роксану», они не смогут стартовать. Кледнер уже выдвинул свои требования, мы взяли тайм-аут. Через сорок минут переговоры продолжатся, — он выпустил руку Ревнёва и, наконец, повернулся к Павлу с Дмитрием.
— Я так понимаю, мне предложат занять места в зрительном зале? — спросил Павел без предисловий.
Фойзе кивнул.
— Ты всё правильно понимаешь. Паша, я знаю, как тебе хочется самому участвовать в этом деле, но ты вряд ли забыл, что гражданские лица не принимают участия в подобных операциях.
Дмитрий видел, как неприятно самому Фойзе говорить всё это. Пашка — гражданское лицо. Звучит-то неправдоподобно.
— Я понимаю, — кивнул Павел.
Подошёл Орего вместе с Лиони, начальником космопорта, Фойзе переключил на них своё внимание, и они вместе куда-то направились, не оборачиваясь.
Вместе с Ревнёвым их проводили в небольшую комнату ожидания для VIP-персон, где им предстояло ждать, чем всё закончится. На стене работал голографон, на который транслировалось происходящее в центральном распределительном зале.
— Я так полагаю, зрительный зал не для нас? — осторожно спросил Дмитрий, не отрывающий взгляд от сосредоточенного лица друга.
— Они ничего не смогут с ним сделать, пока на борту Ника, — с усилием сказал Павел. — Он пару раз включит браслеты перед голографоном, и их выпустят.
— Должен быть способ, — подал голос Ревнёв, — Валентин пообещал мне, что будет ставить условия так, чтобы освободить Нику. У них должно получиться…
Дмитрий слышал, как за старательно удерживаемым спокойствием у обоих мужчин прорывается отчаяние — у одного от страха за дочь, у другого — от невозможности что-то сделать.
С одной стороны, Пашка был прав. Ника, как заложница, самый реальный шанс Кледнера на спасение. Только вот насчёт браслетов… Дмитрий вспомнил записи — как Кледнер шёл мимо камер наблюдения в доме Ревнёва. Спокойно, уверенно, зная, куда и зачем идёт. Да, он вернулся за чем-то, что ему было жизненно необходимо. Настолько, что он был готов рискнуть свободой и жизнью. А Ника была его пропуском на корабль.
«…На Втором ему больше нечего делать, там пусто»… «К себе даже не зашёл»…
Кледнеру нечего было делать на Каджеро. Ему ничего не было нужно в доме Ревнёва. Ничего из того, о чём они могли подумать. Но он забрал то, за чем вернулся. Вот оно — то странное, что не позволило Дмитрию почувствовать угрозу, пока не стало поздно.
Кледнер и не был угрозой. Он не угрожал Нике в привычном смысле этого слова. Он просто похитил её. И Дмитрий смог понять, что с Никой что-то случилось, только когда она сама испугалась по-настоящему. Это он и почувствовал ярче всего остального, всего, что в его и без того запутавшемся сознании воспринималось единым переплетённым клубком эмоций. Ярче странной жгучей смеси волнения, досады, отвращения, удивления… любви и желания. Не Никиных.
— Пашка, он её не освободит, — сказал он вслух.
Павел резко развернулся к нему, взглядом требуя продолжать.
— Вот то, что мы упустили, Андрей Викторович. Кледнер возвращался за ней.
— Зачем? — вырвалось у Ревнёва.
Почему-то оказалось трудно это произнести, когда на него смотрели одновременно эти двое.
— Он вернулся за ней, потому что она нужна ему… он любит её. И далеко не как друг семьи.
Понадобилась пара секунд, чтобы до них дошёл смысл.
— Что за бред?! — Ревнёв не сдержался от крика.
Павел ничего не сказал.
Лучше бы ты тоже кричал, Пашка, — подумал Дмитрий, понимая, каких усилий другу стоит это молчание.
— Андрей Викторович, Индиго никогда не говорит то, в чём не уверен, — наконец медленно сказал тот. — А я уверен в нём. Но убеждать Фойзе нам некогда. — По мере того, как вырисовывалась мысль, голос становился всё тверже, и Дмитрий чувствовал, как отступают естественные в этот момент гнев Павла, страх за Нику, растерянность от неожиданного удара. — Фойзе не имеет права основывать свои действия на видениях постороннего, будь он хоть сто раз индиго… Мы не успеем. А я должен попасть на борт корабля до того, как Кледнер стартует с орбиты. Понимаете?
— Вы всерьёз полагаете, что смогли бы вдвоём что-то сделать на борту этого корабля? — растерянно спросил Ревнёв. Убеждённость в голосе Павла подействовала, он тоже попытался собраться.