Репортажей, подобных снятому мной тем июльским вечером на Гладковке, становилось все больше. Люди шли домой с работы, стояли на остановках общественного транспорта, выходили на прогулку с детьми — и это было последним, что они делали в своей жизни. В некоторых маленьких городках трупы попросту не успевали хоронить из-за обстрелов и их закапывали прямо во дворах.
Я помню матерей, рыдавших над закрытыми гробами своих детей, я помню скупые слезы и неистовую ярость в глазах солдат, потерявших своих боевых товарищей, никогда не забыть ужас в глазах людей, своими руками откапывавших тела зверски замученных украинскими «освободителями» мирных жителей, как, например, было в поселках Верхний Коммунар и Нижняя Крынка. Это ничем не стереть из памяти. Это никогда не простить.
Увы, я периодически встречаю в сети Интернет комментарии о том, что «Донбасс не нужен России», «Нам самим мало, еще и Донбасс кормить», «Из-за вашей войны мы плохо живем», «Как уже осточертел ваш Донбасс» и все в таком духе. Но кто их пишет? Те, кто никогда никого не терял, тот, кто не видел глаза рыдающих матерей и жен, тот, кто никогда никому не протягивал руку помощи. Филистер с сытым брюхом, ипотекой и невыплаченными алиментами, диванный инфоборец, хатаскрайник...
Тот, для кого понятия «Родина» не существует в принципе. Им хорошо там, где задница в тепле. Такие не пойдут воевать за Русский мир, такие будут трусливо сидеть по норам и ждать нового хозяина, а если что не так — сразу валить.
Но это не есть русский народ. Русский народ помнит о том, что все русские земли нужно собирать и возвращать под крыло матушки-России. И час этот обязательно придет.
ГЛАВА 3. Истории в лицах и событиях
В один теплый осенний день судьба свела меня с удивительной женщиной, одной из многих удивительных женщин, в прах разбивающих миф о неженском лике войны.
Я видела множество женщин среди бойцов ополчения, сражавшихся наравне с мужчинами — это были и отличные снайперы, и командиры батарей, и танкистки. Когда дело касается защиты Родины — гендерный вопрос отпадает сам собой.
Заместитель начмеда «Клеопатра» на 100% соответствовала своему позывному — стройная эффектная брюнетка с острыми чертами лица и длинными ресницами. Такие яркие женщины всегда пользуются повышенным спросом у мужчин.
Я пришла записывать с ней интервью, а спустя некоторое время обрела в ее лице надежную подругу. «Клеопатре» пришлось повидать многое — она, хрупкая дюймовочка, вытаскивала на своих плечах наших раненых ребят из самого пекла, она выбивала бойцам лекарства в госпиталях, вместе с ней мы записывали обращение о сборе финансовой помощи двум раненым — «Кощею» и «Индейцу». Мы с ней похожи по характеру — обе «пацанки», прямолинейные и даже иногда резкие.
— Я помню как укропы херачили по больнице Калинина в августе 2014. Я спала, потом от грохота проснулась и давай не прятаться, нет, а судорожно одеваться. Прибежал мой охранник и хотел меня силком вытащить из комнаты, но я долго упиралась — надо было надеть красивое белье на всякий случай. Если убьет, нужно ж быть красивой, — смеется «Клеопатра», вспоминая день очередного обстрела. Эта ее фраза о красивом белье настолько врезалась в память, что я сама (черный юмор!) стала следовать этому правилу.
Мы с «Клеопатрой» будем потом сидеть в кафешках, посетим спа-салон, сыграем в «Танчики» на компе и погуляем на ее дне рождения. Затем она станет начмедом 9-го полка и уедет на юг, и я приеду навестить ее в апреле 2015. А потом «Клеопатру», сильную и неприступную, сразит настоящая любовь. И тот самый, единственный, с которым она служила плечом к плечу, заберет ее из лап войны и увезет в Москву и она обретет, наконец, заслуженное личное счастье...
Я помню этот пасмурный, холодный январский день, когда объявили, что аэропорт зачищен от «киборгов». Тогда, сразу после пресс-конференции или какого-то другого паркетного мероприятия, Александр Захарченко предложил журналистам проехаться в аэропорт. Эту идею я приняла с воодушевлением. «Батя» любил неожиданные, незапланированные поездки, чем каждый раз доводил до сумасшествия свою личную охрану.
Когда мы приехали журналисткой гурьбой на Октябрьский и пешком выдвинулись к печально известной девятиэтажке, со стороны аэропорта еще слышались звуки боя — работала артиллерия. И наша, и вражеская. Встревоженные ополченцы с оружием то и дело бегали туда-сюда, привозили раненых, здесь же их перевязывали.