— К черту их! Что бы вы с моим отцом ни советовали, я вам не Чеширский Кот и не собираюсь улыбаться, как дура! Особенно по заказу.
— Вообще-то с такими волосами ты больше похожа на Лисичку-Сестричку, а не на упомянутого кота, но это дело вкуса и литературных пристрастий…
— Артур!
— Я очень внимательно тебя слушаю, Джолли. Или тебе просто приятно произносить мое имя?
Она молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, и Артур счел это хорошим знаком. Может, разговор все-таки получится? Конечно, она бросила трубку, да и сейчас не выглядит особенно дружелюбной, но стоит попробовать.
— У тебя есть несколько свободных минут? Может, присоединишься ко мне, выпьем по бокалу вина?
— Присоединиться? К тебе? Да будь у меня бокал вина, я бы тебе его на голову вылила, а не разговоры бы с тобой разговаривала!
В этом была вся Джолли, но Артур почему-то чувствовал себя счастливым. Казалось, сам воздух вокруг этой девушки искрится жизнью, словно шампанское. Наверное, именно это качество Джолли ему так импонировало: с ней не соскучишься.
Именно скуку он очень скоро начинал чувствовать раньше, когда отношения с женщинами развивались по обычному сценарию.
— Напрасно отказываешься. Божоле превосходно! Может, все-таки передумаешь и присоединишься ко мне?
Она процедила сквозь зубы:
— Не передумаю. Меня ждут на кухне. Благодаря тебе и твоей драгоценной матушке я сегодня с ног сбилась.
— Да, ресторан полон, как я погляжу, но только непонятно, какое к этому отношение имеем мы?
— Ах, непонятно? — С этими словами Джолли уселась напротив него. — Разъясняю. Ты отговорил свою мать, сказав, что она совершает ошибку, выходя за моего отца.
— Но я не…
— Будь добр, дай мне закончить!
Артур решил, что это и в самом деле будет лучше. Джолли явно была готова взорваться. Не хватало снова стать посмешищем всего ресторана.
— Я молчу.
— Благодарю. Так вот, по твоему совету великая актриса наших дней разорвала помолвку с моим отцом. Отец решил, что ему нужно отдохнуть от всего этого. От твоей матери. От ресторана. От меня. От всего! И вот…
— То есть ты хочешь сказать, что твоего отца сейчас на кухне нет?
— Ты потрясающе догадлив.
— Но в таком случае… Я не понимаю, кто же… Ты хочешь сказать, что всю эту еду готовишь ты сама?! Одна?
— А что? Что-нибудь не в порядке?
— Нет, наоборот, все великолепно.
Артур был ошеломлен. Когда Джолли говорила, что помогает отцу на кухне, он думал, что она режет овощи для салата или что-нибудь в этом же роде, но то, что она настоящий повар… И великолепный повар, надо сказать! Еда была превосходна.
Значит, мсье Жюля в ресторане нет? Тогда понятно, отчего так старается вся обслуга во главе с метрдотелем. Никто не должен догадаться, что шеф-повар уехал неведомо куда. На кухне сегодня, должно быть, сумасшедший дом!
— Я разве не говорила тебе, что училась на повара?
Говорить можно что угодно, но то, что она оказалась прилежной ученицей, несомненно и приятно.
— Ты отличный повар, Джолли. У меня и тени сомнения не возникло, что на кухне колдует сам мсье Жюль. Рыба тает во рту, ассорти превосходно.
— Меня учил папа.
— Он отлично поработал. Однако где же он теперь?
В зеленых глазах девушки неожиданно появилось отчаяние. Джолли тихо и растерянно произнесла:
— Я понятия об этом не имею. Он мне ничего не сказал. А сама я не хотела спрашивать.
Артур уставился на Джолли. Дважды он открывал рот, чтобы заговорить, и дважды закрывал его, так и не решившись произнести ни слова.
У Джолли Лавернье был еще один несомненный талант: лишать Артура Фергюсона дара речи.
Почему он молчит? Пусть скажет хоть что-нибудь, неважно, что именно.
Увидеть его сегодня в ресторане она не ожидала, но на смену шоку немедленно пришло дикое желание вновь высказать Артуру Фергюсону все, что она о нем думает. О нем и всей его проклятой семейке. Что ж, она это сделала, а он теперь сидит и смотрит на нее своими синими глазами, красавец проклятый!
День сегодня выдался ужасный. Телефонный разговор с Артуром закончился ссорой. Возвращение к отцу — тем, что он немедленно сообщил ей, что уезжает на несколько дней. Что она могла на это возразить? Правильно, ничего, вот она и не возражала.
Она пыталась поговорить с отцом, обсудить сложившуюся ситуацию, но Жюль Лавернье был тверд как скала. Решил уехать и уехал.
В его отсутствие все заботы о ресторане легли на ее плечи. Мало того, что настроение было ужасное, так еще и работы непочатый край.
Видеть Артура Фергюсона, который в довольно большой степени являлся причиной всех проблем, было выше ее сил.
— Почему ты молчишь?
— Я не уверен, что знаю, о чем тут можно говорить.
— Надо же! Впервые в жизни, небось?
— Джолли, ты вряд ли исправишь ситуацию, если будешь пытаться уколоть меня.
— Скорее всего, но я себя лучше чувствую, когда ругаюсь с тобой.
— Не сомневаюсь. У тебя даже глаза заблестели ярче, но это не вернет твоего отца. Он отправился зализывать раны.
— Раны, нанесенные твоей матерью! Она была первой и единственной женщиной, на которую папа посмотрел после смерти мамы, а она… она… Она растоптала его чувства, плюнула ему в душу.
— А раньше ты об этом не думала? Например, когда ставила ультиматум собственному отцу!
— Я не…
— Ты бросила работу, сбежала из дома, разве это не ультиматум? Я или она, вот что ты имела в виду.
Краска сбежала со щек Джолли, она отчаянно закусила губу, чувствуя, как глаза наливаются слезами.
— Я просто… просто… Извини, я сейчас…
Джолли опрометью кинулась на кухню. Едва тяжелая дверь захлопнулась у нее за спиной, девушка разрыдалась безудержно и отчаянно.
Еще через мгновение она почувствовала, как сильные руки властно обняли ее и развернули к обладателю широкой и крепкой груди. К Артуру Фергюсону. Джолли успела с возмущением подумать о том, что он преследует ее, но в следующую секунду уже прижалась к нему, чувствуя невыразимое облегчение. Артур, вздохнув, достал из кармана носовой платок.
— Это уже вошло в привычку, ты не находишь? Может, подарить тебе целый контейнер, или у тебя слабость именно к моим носовым платкам?
Она не ответила, но рыдания стали глуше.
Весь день она старалась не думать об отце и его отъезде, но Артур все говорил слишком правильно. Папа уехал не только из-за разбитого Маргарет Бранд сердца, он уехал и от своей собственной дочери.
А эта самая дочь не нашла ничего лучше, как разозлиться на Артура Фергюсона, свалив на него всю вину за случившееся.
Да, он не в восторге от этой свадьбы, но вот мог ли он так запросто пойти и приказать Маргарет Бранд разорвать помолвку? Она не производит впечатления женщины, прислушивающейся к чужим советам, не говоря уж об указаниях. Как ни крути, а вина Джолли в расторжении помолвки очевидна.
Кэти влетела в кухню и охнула, увидев Джолли в объятиях Артура.
— Ой, извините, что прерываю вас, но… Джолли, за десятым столиком просят добавки шпината… Им очень понравилось…
Артур мрачно взглянул на Кэти.
— Скажите этому десятому столику, что…
— Нет, нет, Артур, все в порядке. Кэт, скажи им, что через пару минут все будет готово…
Джолли немного смущенно высвободилась из рук Артура. В глаза ему смотреть она не решалась.
— Мне правда, нужно идти. Я…
— Я иду на место, доедать моего лосося. А потом я дождусь тебя и провожу домой.
Джолли в некоторой панике посмотрела на него. Дома было пусто и мрачно, но бабушку она попросила пожить с ней, и появление Артура в доме могло быть воспринято…