— Башка болит? — участливо поинтересовался он.— Это мясо! — Он указал на тарелку.— В рот, кусай, жевай, глотай. Понял? Ха-ха-ха! — захрипел он, весьма довольный своей шуткой. Стражники в коридоре подхватили.
— Еда после,— спокойно ответил Север.— Сперва сними вот это,— он приподнял руки, и цепи мягко звякнули,— и приведи лекаря.
— Совсем дурак! — вновь осклабился тот.— Одень.— Он указал на лежавший на постели плащ.— Ешь и спи. Завтра первая драка! Уру любит хорошую драку!
— Так я разговаривал с Уру? — впервые за время разговора Вожак позволил себе выказать удивление.
— А ты думал с Митрой?! — расхохотался тюремщик, и стражники в коридоре вновь поддержали его.
— Тем более,— не обращая внимания на насмешки, настаивал Север.— Я не могу одеться из-за этого.— Он вновь поднял скованные цепями руки.— А если раны будут болеть, то не смогу завтра драться, как умею. Меня убьют в первом же бою, и Уру это вряд ли понравится.
— Совсем дурак! — загоготал тюремщик.— Уру любит, когда убивают! — радостно сообщил он.
— Тебе виднее,— ответил Север и отвернулся, показывая, что больше не намерен разговаривать.
Какое-то время Паг еще смеялся, потом умолк, и наступила тишина: видно, задумался.
— Ладно,— сказал он через мгновение,— давай руки.
— Вставать! Вставать! Еда! — услышал Север, но глаз открывать не спешил, хотя проснулся, как только шаги тюремщика замерли у его дверей.
Он лениво потянулся и, сев на постели, широко улыбнулся тюремщику.
— А-а! Мой добрый опекун! Рад видеть твое приветливое лицо!
— Шутник! — хмыкнул бородач. Впрочем, вполне беззлобно.— Жрать! — Он указал на поднос.
Вожак кивнул и присел у стола. Он не привык так вот сразу из постели прыгать за стол, но делать нечего. Завтрак ничем не отличался от ужина. Однако сейчас Север съел лишь немного овощей, а к вину и вовсе не притронулся.
— Ты — мой воин! — неожиданно объявил тюремщик.— Смотри, не проиграй!
— М-м-м! — промычал Север с набитым ртом и насмешливо взглянул на Пага, а прожевав, добавил: — Какая трогательная забота! Ну просто отец родной!
— Шутник! — ухмыльнувшись, повторил тюремщик.— Победишь — я получу золотой. А ты — еду и женщину,— начал объяснять он.— Помрешь — мне золотой отдавать. А тебе — ни еды, ни женщин…
— …Не будет,— хмыкнул Север.
— Угу,— удовлетворенно кивнул бородач.— Башка прошла?
— Да,— подтвердил Вожак.— Где мое оружие? — поинтересовался он.— У меня ведь отобрали все, кроме набедренной повязки и сапог.
— Так будешь.
— Но Уру сказал, что оружие мне вернут.
— Вернут,— кивнул тюремщик.— Но первый бой — голыми руками против меча. Взял меч, получишь свой. Что взял, то и получил,— объяснил он нехитрый принцип.
— Ладно,— не стал спорить Север.
Огромный зал, уставленный низкими деревянными скамьями, заливали потоки яркого солнца, которые проникали сквозь решетку, заменявшую восточную стену зала и выходившую на арену амфитеатра. Придя сюда, Север увидел, что день в разгаре, и понял, что проспал дольше, чем рассчитывал. Почти сразу начались поединки, и Вожак пристроился у решетки, стараясь составить мнение о том, кто здесь на что способен. Первыми на арену вышли самые слабые пары. Смотреть тут было не на что: много крови и ни малейшего намека на мастерство. Вооруженные чем попало люди разбились по двое и теперь бегали по арене, даже не пытаясь изображать бой. Большинство мечтало лишь о том, чтобы остаться в живых. Как правило, более агрессивный нападал, в то время как противник его зачастую пытался просто удрать. Зрелище оказалось настолько отвратительным, что почти сразу Север потерял к нему интерес, в то время как заполнившая трибуны толпа ревела, требуя новой и новой крови.
Рассеянным взглядом Вожак обвел ряды зрителей. Несмотря на жару, они жадно поглощали вино, и в любом из поединков их интересовала, казалось, лишь смерть побежденного. Когда кто-то настигал своего противника и кровь обагряла белоснежный песок арены, янайдарцы на миг замирали, словно нарочно для того, чтобы насладиться предсмертными стонами поверженного, но едва несчастный затихал, пьяная толпа взрывалась восторженным ревом, и победитель немедленно покидал арену, чтобы назавтра сразиться с новым противником.
Впрочем, не все вели себя столь бурно. На трибуне, расположенной напротив зала участников, восседал в высоком кресле сам Уру в окружении свиты. Роскошный шелковый балдахин защищал их от солнечных лучей. Чернокожие рабы овевали их опахалами из перьев гигантской птицы, нагие рабыни разносили охлажденное вино и сласти. Владыка, правда, тоже отвлекался от разговора только затем, чтобы понаблюдать за агонией, но он смотрел на смерть спокойно, как на нечто давно наскучившее.
Север уже знал, что это только начало. Когда в каждой из пар выявится победитель, а говоря проще — тот, кому повезло, на арену начнут выходить более умелые воины. Он отошел от решетки и присел у стены. Время шло, и зал постепенно пустел, потому что остались самые опытные, а из них в этот день не всем предстояло попасть на арену. Вожаку же придется ждать своей очереди до самого конца. Лишь после того как выступят все, он с голыми руками выйдет против одного из первых победителей, который за это время успеет отдохнуть и набраться сил.
Когда время Севера наконец подошло, солнце уже коснулось верха чаши амфитеатра.
— Пора.
Тюремщик остановился перед Вожаком, тот тут же встал, и оба направились к двери. В коридоре они столкнулись с другой парой. Одного из них, здоровенного, заросшего густым волосом шемита, Север хорошо запомнил. Он самый первый зарубил своего противника коротким широким мечом. Рядом с шемитом шагал бородач-тюремщик. Он сдержанно кивнул Пагу и оценивающе посмотрел на его спутника. Видимо, Вожак произвел на него впечатление, потому что он едва заметно покосился на своего бойца, словно прикидывая шансы на успех, в котором, сам шемит, похоже, не сомневался.
Он на четверть локтя превосходил Севера ростом и был гораздо тяжелее. И хотя значительная часть превосходства в весе приходилась на жирок, под его слоем угадывались бугры тренированных мышц. Первым делом он попытался якобы случайно пихнуть противника плечом, но новичок легко уклонился. Тогда шемит окинул противника презрительным взглядом — слабак! — и недвусмысленно стиснул рукоять висевшего в ножнах на поясе короткого меча.
— Я тебя растопчу, мозгляк! — хвастливо пообещал он.
— Сделай одолжение,— миролюбиво улыбнувшись, ответил Вожак.
Видимо, ответ не понравился шемиту. Он глухо зарычал и двинулся было вперед, словно собираясь исполнить обещание немедленно, но Паг неожиданно быстро заступил дорогу шемиту и гневно взглянул на его тюремщика.
— Пса на цепь, Так! — приказал он.— Или…
— Тихо! — прикрикнул тот на своего подопечного.
— Да, друг, потерпи! — хмыкнул Север.— Побереги силы.
Глаза шемита зло сверкнули, но на сей раз он смолчал. Вожак пренебрежительно хмыкнул. Негромко, но достаточно для того, чтобы его слышали остальные. Север знал, что раздраженный противник — проигравший противник. Так что пусть побесится, тем более что он сам затеял эту игру.
После полутьмы коридора солнечный свет ослеплял, хотя прямые лучи уже не попадали на арену. Появление новой пары трибуны встретили восторженным ревом, хотя зрителей на них осталось почти вдвое меньше, чем пришло к началу. Видно, многие уже получили необходимый заряд бодрости, а может, им просто надоела бессмысленная бойня. Похоже, остались самые кровожадные.
Кто-то объявил, что начинается поединок между самым многообещающим из новичков и сильнейшим из новобранцев. Север понял, что новичок, судя по всему, он. Значит, новобранец — тот самый шемит. Убив его, Север сам станет новобранцем. «Ничего не скажешь, серьезное повышение по службе…» — подумал он и шагнул на мягкий песок арены.