Едва она покончила с заготовками, как шорох крыльев известил о том, что птицы вернулись. Спланировав на поляну перед уже разделанной свежей тушей, вороны принялись жадно клевать. Вестница ела молча, не отвлекаясь, в то время как Шалло рвала мясо, глотала сочившиеся кровью куски и одновременно сбивчиво рассказывала об увиденном. Из отрывочного рассказа Гана поняла, что они видели Севера, что Север теперь дерется на ристалище, а стало быть, никуда его из Янайдара не увезут.
— Что будем делать?— приподнялась на задних лапках Задира.
— А что думать? — оторвавшись от еды, каркнула Шалло.— Соня ближе!
Вулоф кивнул и перевел взгляд на Гану.
— Сначала надо выручать Соню,— согласилась девушка.— Уж она обязательно придумает, как вытащить Севера.
Вестница перестала клевать и закаркала, яростно тряся головой и топорща крылья.
— Чего она хочет? — удивленно спросила девушка.
— Требует, чтобы сначала мы спасали Севера, а уж потом беспокоились о твоей подруге!— пропищала Задира и обернулась к Вестнице.— Ты думай, что говоришь, птица! Кого мы туда отправим?!
— Вулофа! — подпрыгнула Шалло и замахала крыльями.— Нар-рядим в плащ! Говор-рить он умеет! А-ха-ха! — хрипло рассмеялась она и закружилась в каком-то диком танце.— Мы и-дем! В Я-най-дар!
— И все-таки нужно выручать Соню,— повторила девушка.— Только она сумеет что-то сделать в Янайдаре.
— Ты хорошая подруга!— закивала Задира.
— И мудр-рая,— съехидничала Шалло.
— Кх-х-х-х! — выдавил из себя Вулоф.
Вестница, не обращая внимания ни на издевательство своей воспитанницы, ни на возражения Ганы, рассерженно заворчала и принялась что-то доказывать на своем, непонятном Гане, языке.
— Что она говорит? — опять спросила девушка.
— Говорит, что прожила дольше всех нас вместе взятых,— возмущенно заверещала крыса.— Стало быть, опытнее, и мы должны ее слушаться.
Дождавшись, пока Задира замолчит, Шалло боком подскакала к своей наставнице.
— А коней на кого оставим? — спросила она.— Ты долго прожила, да вот ума не нажила! — язвительно добавила молодая нахалка.
Вестница хотела было возразить, но тут Вулоф поднял огромную голову и негромко прорычал:
— Лети в Логово, птица!
Фраза получилась длинной, непривычно складной и словно бы поставила точку в споре. И только Задира не смогла промолчать:
— В Логово лети! В Логово!
Вестница развернулась и, похоже, действительно собралась улетать.
— Стой! Стой! — забеспокоилась Гана.— А зачем ей улетать?
— За… Помощью…— пояснил Вулоф.
— За помощью…— недоверчиво покачала головой девушка.— Разве она сумеет рассказать, что случилось?
— Верно…— согласился волк. Похоже, ему эта мысль до сих пор в голову не приходила.— Напиши…— по своему обыкновению кратко подсказал он и посмотрел на девушку.
— Кто? Я? — с тихим ужасом прошептала она.
— А кто же? Я? — приоткрыв клюв и прищурившись, поинтересовалась Шалло.
Досадливо закусив губу, девушка порылась в одном мешке, потом в другом, пока не отыскала перо, баночку с несмываемой краской и пачку нарезанного маленькими квадратиками пергамента. Писать Гана умела, хотя и плохо. Она обмакнула перо в краску, изрисовала один из листочков корявыми буквами, проверяя свои навыки, тщательно продумала послание и принялась за дело.
«Документы получены, но из-за погони спрятаны. Север в плену, в Янайдаре. Соня в плену рядом с Янайдаром. Схвачена разбойниками из Ямы. Писано Ганой, неизвестно какого дня второй или третьей луны осени».
Гана перечитала написанное и осталась довольна. Вроде бы ничего не упустила. Тогда она прочла послание вслух.
— Сойдет…— одобрил Вулоф, а Шалло сверкнула черным глазом и склонила голову набок.
— Неизвестно какого дня… Здор-рово! — язвительно прокаркала она.— Нр-ра-авится!
— Ну ты, ворона! — Гана досадливо закусила губу.— Пиши сама, раз такая умная!
— Клюну! — угрожающе растопырив крылья, предупредила Шалло. Она явно не собиралась сносить от Ганы то, что девушка терпела от нее.
— Кушу!— пискнула Задира, неожиданно поддержав птицу.
— Хватит…— рыкнул Вулоф и обернулся к Гане: — Привязывай…
Обе скандалистки мгновенно умолкли. Гана достала моток суровых льняных ниток и, обернув клочок пергамента вокруг вороньей лапки, тщательно обмотала получившуюся трубочку нитью и завязала узлом.
— Поешь,— сказала она, но ворона лишь взглянула на девушку, быстро вспорхнула и полетела прямиком на север.
Гана смотрела ей вслед и думала о том, что птице придется теперь лететь много дней подряд, изредка останавливаясь, лишь затем чтобы отыскать еду. И все это несмотря на снег и дождь, ведь на севере уже в разгаре осень… А может, и зима!
— Наконец-то убралась, зануда! — пробурчала Шалло.
День прошел в скучном ожидании. Все, что хотела узнать, Соня узнала, но легче ей от этого не стало. Один, вооруженный мечом и кинжалом, держал поднос с едой. Двое сопровождали его, и у них помимо клинков были еще и сети. Девушка поняла, что недооценила туранца. Будь у нее хоть какое-то оружие, хотя бы пара кухонных ножей, она бы не беспокоилась. А так… Впрочем, если удастся подойти поближе до того, как он поставит поднос, она вполне успеет выхватить кинжал и расправиться с одним из охранников. Соня ни на миг не усомнилась в этом. С сетями или без, деревенские и есть деревенские. Все зависит от того, где каждый из них остановится.
Что ж, она ведь и не рассчитывала, что выберется отсюда быстро. Придется потихоньку приучать их к себе, всякий раз, когда они будут приходить, хоть еще на полшага приближаться к двери. Начала она уже сегодня, перед ужином, встретив своих тюремщиков обворожительной улыбкой. Те восприняли это как должное. Поставили поднос, забрали старый, развернулись и гордые собой ушли.
Болваны! Соня чуть не расхохоталась. Покорители женских сердец!
Снаружи послышался странный шорох, девушка насторожилась и обернулась к окну. Ночь уже вступила в свои права, погрузив землю во тьму. Услышав тот же шорох во второй раз, Соня подумала, что это не случайно, быстро наклонилась к лампе и задула огонь. Стало совсем темно, и что-то тут же проскрежетало по каменному подоконнику.
— Долго соображаешь,— услышала девушка знакомый хриплый голос и принялась озираться, отыскивая в темной комнате черную ворону. Наконец, отчаявшись, она тихо позвала:
— Где ты, птица моя дорогая?
Вновь послышался шорох, и опять Соня никого не увидела, только по звуку сумев определить направление, замерла. Ее плеча коснулись цепкие птичьи лапы. В следующий миг Шалло прижалась телом к щеке хозяйки.
— Хорошая моя,— приговаривала Соня, поглаживая шелковистые перья.— Ну как вы там? Рассказывай…
— Все живы. Вестницу отпр-равили с письмом в Логово,— начала Шалло кратко излагать самое главное.— Вожак в плену, в Янайдар-ре. Ср-ражается.
— То есть как это? — не поняла Соня.
— Гана сказала, что он тепер-рь — гладиатор-р…
— Вот как…— задумчиво проговорила Соня.— Далеко это?
— Не очень,— уклончиво ответила ворона, и Соня не стала уточнять.
Она задумалась. Друзья не забыли о ней, и, значит, осуществить задуманное будет проще. Теперь у нее есть надежда выбраться отсюда значительно раньше, чем она рассчитывала. Соня помнила, что все веревки и отмычки пришлось спрятать вместе с драгоценностями и документами в каменном лабиринте. До них сейчас не добраться. Зато среди вещей кое-что осталось.
— Мне понадобится пилка, чтобы перепилить решетку. Пусть Гана найдет ее,— сказала она.— Ты сможешь принести?
— Коне-ечно,— проворчала Шалло и потопталась, собираясь улетать.
— Свет зажигать не стану — пусть думают, что я сплю,— пояснила Соня и насторожилась.— А почему ты не прилетала, пока я не задула лампу?