— И снова ты прав,— согласилась девушка.— Однако сейчас уже ничего не поправишь.
Неожиданно Соне вновь захотелось пить. Она бездумно взяла стоявший на столе бокал и поняла, что это не поможет. День подошел к концу, но ночь не принесла прохлады: нагревшиеся за день здания и камни мостовой начали щедро отдавать тепло, суля душную ночь. Тогда она встала, пошире отворила окно и, глядя на темную воду канала, пригубила вино. За окном уже совсем стемнело. Только заправленные свежим маслом лампы при входе в таверну изливали на опустевшую улицу мягкий желтоватый свет.
Как ни странно, но слова Севера упорно не выходили у красавицы из головы, хотя прежде она мало прислушивалась к чужому мнению. Впрочем, не так уж и странно, если вспомнить о непогрешимости Вожака, которая так злила ее поначалу. Конечно же, он прав и сейчас, но прав на свой лад.
Ей вдруг подумалось, что вор, как колдун, живет не только оттачиванием своего мастерства, но и своей славой. Она похвалила себя за необычное, а главное, верное сравнение и снова отпила из бокала. В самом деле… Колдун добывает знания древних и с их помощью находит собственный путь к овладению искусством. Точно так же и вор тщательно овладевает воровскими навыками, накапливает знания и факты, которые могут пригодиться ему лишь в будущем. Но это только одна сторона дела, а ведь есть и другая. Каждое успешно завершенное колдовство увеличивает уверенность колдуна в своих силах и множит его славу. Точно так же и каждая удачная кража оттачивает навыки вора и порождает слухи, которые делают ему имя, что напрямую связано с оплатой заказов.
Впрочем, и Север прав. В том, что им предстоит, излишняя известность ни к чему. Нет, Соня вовсе не боялась. Сознание грозящей опасности никогда прежде не отпугивало девушку, как и большинство нормальных людей, а скорее уж, наоборот, притягивало, подталкивало к действию. Собственно, и ремеслом своим она давно уже занималась не ради выгоды — денег у нее накопилось столько, что вовек не потратить! — а чтобы время от времени пощекотать себе нервы. Нередко она без сожаления отказывалась даже от выгодных заказов только из-за того, что те казались ей слишком простыми.
Подумав об этом, она вспомнила, что в начале лета такие соображения уже приходили ей в голову. Тогда же она поняла, что берется за заказ Ханторэка только потому, что он означал нечто большее, чем простую кражу. М-да… Она чувствовала, что ввязалась в серьезную историю, всей опасности которой предвидеть не смогла. Теперь она ясно видела это и, наверное, вряд ли согласилась бы повторить пройденный путь.
Она покачала головой и невесело усмехнулась: «А сейчас-то ты куда собралась?» Судя по всему, путешествие к ущелью Духов окажется куда опаснее… Впрочем, сейчас ведь она с Севером! При мысли о возлюбленном на душе у нее потеплело, и тут же девушка едва не расхохоталась в голос. Да ведь не согласись она на поездку к Логову, они бы никогда не встретились! Ей захотелось подбежать к нему, усесться на колени, прижаться к могучей груди и позволить себе то, чего она никогда не позволяла прежде — с наслаждением ощутить себя слабой и беззащитной! Но она не сделала этого, не поддалась соблазну, чуть ли не с ненавистью подумав о Гане, которую, неизвестно за каким демоном, потащила за собой. Она только вздохнула и осталась на месте.
Время близилось к полуночи, и лишь редкие прохожие, испуганно поглядывая в сторону раскинувшейся за каналом Пустыньки, где жизнь только набирала силу, спешили укрыться за стенами домов. Там они чувствовали себя в безопасности. Север неслышно подошел, остановился сзади и сделал то, что не решилась в присутствии подруги сделать она — обнял ее и прижал к себе. Через мгновение к ним подошла Гана. Втроем они молча стояли у раскрытого окна и смотрели на противоположный берег. Сейчас, на пороге ночи, воровской квартал производил странное впечатление. Отдельными островками на нем виднелись ярко освещенные участки, в то время как расположенные совсем близко районы казались вымершими. Однако, судя по доносившимся со всех сторон нестройным крикам, на самом деле все было не так.
— Наверное, ты прав,— негромко сказала Соня.
— Ты о чем? — переспросил Север.
— Не стоило нам заезжать в Шадизар.
— Ты знаешь,— он улыбнулся,— после твоих рассказов я изменил свое мнение. Быть может, и следовало заплатить всем этим бездельникам. Хотя бы ради собственного спокойствия.
Соня улыбнулась, запрокинула голову и, не замечая завистливых взглядов Ганы, поцеловала его в щеку. Как все-таки хорошо, что он есть!
На следующее утро все втроем отправились на рыночную площадь. Предстояло купить кое-что из одежды. Но если приобретение сшитых на туранский манер шальвар, просторных рубах к ним и невысоких сапог из мягкой кожи для всех троих не вызвало затруднений, то специальные накидки с сеткой, закрывавшей лицо, пришлось поискать.
Излишне говорить, что такой товар в Заморе не пользовался спросом. Шадизарские женщины предпочитали скорее уж обнажиться больше дозволенного, чем скрывать свои прелести от глаз поклонников, даже если эти прелести оказывались весьма сомнительными.
Так что довольно скромными выглядели лишь дамы, достигшие почтенного возраста, но и они прилагали все усилия, чтобы выглядеть привлекательно.
Наконец после долгих поисков они отыскали пожилого туранца, который вез свой товар из Султанапура в Кутхемес. Тот несказанно удивился, когда две красавицы, сопровождаемые могучим бойцом, объяснили, что они ищут. Тем не менее он развернулся, ушел в глубь лавки и вскоре вернулся с двумя черными бесформенными кусками грубого полотна.
Соня, конечно же, знала, что это за одежда и для чего она служит, но сама никогда ее не носила и теперь с возраставшим раздражением вертела в руках сшитый по последней туранской моде — по крайней мере, именно в этом уверял их купец — образец портняжного искусства. Она никак не могла решиться не то чтобы надеть, но даже просто прикинуть это на себя, словно боялась, что черный цвет нового наряда оставит несмываемые пятна на ее нежной коже.
Гана просто замерла и изумленно смотрела на подругу, словно спрашивая: да что же это такое?! Правда, поначалу, еще не зная, что держит в руках, она добросовестно рассмотрела обновку, затем несколько раз отогнула и опустила на место чачван — ту самую сетку, сквозь которую ей предстояло смотреть на мир,— а потом и вовсе превратилась в статую.
Север понял, что ее скудный умишко не может воспринять происходящее.
Нечто подобное испытывал и почтенный туранец. Во всяком случае, если сначала, взглянув на дорогие наряды покупателей, он рассчитывал сорвать хороший куш, продав им столь редкий товар, то теперь со всей очевидностью понял, что поторопился с выводами. Хорошо еще, если они купят пару предложенных им мешков хотя бы по обычной цене.
— Все, Турег. Дальше не ходи,— остановил наемника Юрг, искоса поглядывая на троицу, копошившуюся у лавки.— Мы и так подкрались ближе, чем следовало: нас могут узнать.
— Тебя могут узнать,— спокойно возразил вертлявый туранец.
— Нас,— стоял на своем Юрг.— Мужчина запомнит твое лицо и, если ты еще раз попадешься ему на глаза, не преминет выяснить, зачем ты крутишься возле него.
Туранец внимательным взглядом окинул мускулистую фигуру воина. Немало повидал он бойцов на своем веку, но такого ему встречать еще не приходилось.
Правда, он не знал, на что способен незнакомец в драке, но что-то во внешности сурового воина подсказывало ему, что лучше этого не выяснять. По крайней мере лично.
— Не понимаю, какой смысл его охранять,— удивился туранец, раздраженно передернув плечами.
— Смысл есть,— уклончиво ответил Юрг.— Уж ты поверь. Хотя я лично надеюсь, что ты окажешься прав и нам не придется заботиться о мужчине. Просто запомни его и не попадайся на глаза. А главное — запомни девушку.
— Которую из двух?
— Ту, что с волосами цвета меди! Неужели не понятно?! — чувствуя, как нарастает раздражение, прикрикнул он на наемника, но тут же взял себя в руки.— Не сердись,— сказал он примирительно.— Не могу равнодушно смотреть на нее.