— Наверное, да,— согласился Север.
Они совсем уже собрались уходить, когда среди стражников, развалившихся, словно ящерицы, на камнях, началась легкая паника. Ни с того ни с сего они повскакивали на ноги, показывая неожиданное проворство и завидную выправку. Все десять верзил выстроились по краям моста, прижав к груди топоры.
Стук копыт они так и не услышали (шум водопада заглушал любые звуки), но через мгновение из чрева ущелья выехал отряд из трех десятков всадников, облаченных в стальные доспехи и вооруженных мечами, щитами и копьями. По сравнению с ними стражники выглядели мужланами, и не годились им в подметки. «Не торопись с выводами,— сказал себе Север,— впечатление может оказаться обманчивым».
Предводитель же отряда выглядел более чем странно. Огромный, как слон, в гигантских ручищах он держал поводья, а похожие на колонны ноги закрывали чуть ли не половину туловища коня. Пузо напоминало пивную бочку, наголо бритая голова покоилась на многослойной жировой подушке, которая заменяла ему шею. Тело гиганта, несмотря на жару, прикрывала полноразмерная кольчуга, и Соне едва не сделалось дурно, когда она попыталась представить, сколько та может весить.
А конь этого чудовища!..
Никогда прежде Соня не видела ничего подобного. Он почти вдвое превосходил размерами нормального скакуна и во всех отношениях был достоин своего хозяина.
Наверное, оба наблюдателя одновременно подумали об одном и том же, потому что на вопрос Сони, не занимаются ли и на юге «усовершенствованием» животных, Север коротко ответил:
— Похоже.— И, подумав, добавил: — И не только животных.
И Соня сразу поняла, что он говорит о человекообразном монстре.
— Ты думаешь? — спросила она задумчиво.
— Я много где побывал, милая,— шепотом ответил Север,— я много чего повидал,— продолжал он,— но никого даже отдаленно походившего на этого человека мне видеть не приходилось.
— Я даже представить не могу, что кто-то решился так изуродовать себя.— Соня с сомнением покачала головой.— Думаю, ты ошибаешься. Это просто какое-то уродство.
— Хорошо бы, если так.
— О чем ты?
— Я видел людей, обладавших ненасытным аппетитом, разжиревших настолько, что они не могли передвигаться без посторонней помощи. Одного такого вендийца даже переносили с места на место на огромном специально изготовленном бронзовом подносе. И к пиршественному столу,— делился воспоминаниями Север,— и в ванну, и в спальню. Так он и жил, перебираясь из постели на поднос утром и с подноса в постель вечером. Точнее, его переносили.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Весил тот обжора примерно столько же. Да и внешне не очень отличался.
— Ну вот видишь…— проговорила девушка. Впрочем, не слишком уверенно.
— Да тот человек сам мог только еду в рот класть, на большее у него просто не хватало сил!
А это воин! Одна кольчуга на нем чего стоит,— заметил Север, и Соня вспомнила, что и она об этом думала.— Я уверен, что и меч у него не для красоты. Да и конем себе под стать он обзавелся неспроста…
Воительница только посмотрела на Севера и тут же поняла, что он, безусловно, прав: этот человек действительно воин. Отряд давно скрылся за воротами крепости, но его чудовищный предводитель долго стоял у девушки перед глазами. Она представила себе небольшую армию, состоящую из таких уродов, и вдруг прониклась уверенностью, что они пройдут через всю Хайборию и ничто против них не устоит. Конечно, можно и не допускать рукопашного боя, но кто знает, удастся ли сразить его арбалетным болтом?
— Пойдем-ка отсюда.— Север коснулся плеча девушки.— Что-то я проголодался.
Они осторожно отползли под прикрытие камней. Соня подумала, что Север вовремя вспомнил о еде. Им предстоял целый день вынужденного безделья, и способов развеять скуку у них было не так много. Север, однако, нашел себе развлечение. Сразу после трапезы он еще раз проверил все снаряжение (которое, как отметила про себя девушка, и без того находилось в идеальном порядке) и собрался проверить остальные лазы.
— Хочешь поджариться? — иронично заметила Соня.
Из двух отверстий, что они посчитали дымоходами кухонь, поднимались волны горячего воздуха.
— Есть еще третий лаз,— возразил Вожак, закрепляя на лежавшем рядом валуне конец каната.— Не следует упускать ни одной возможности.
Соня понимала, что он прав, но, как ни странно, предпочла бы, чтобы он остался с ней. Наверное, слишком давно они не оставались наедине.
— Я думаю, наши друзья на том берегу проводят время куда интереснее,— вздохнула она.
— Мурзио, наверное, не тратит времени даром,— согласился Север.
Глаза его подруги округлились от удивления: таких слов она от возлюбленного никак не ожидала. Похоже, в нем начинают проявляться новые, неведомые ей прежде черточки.
— Что ты так удивляешься? — усмехнулся Вожак.— Наверняка почтенный жрец попытается отточить свое искусство убеждения на твоей подруге.
Соня не выдержала и рассмеялась: она-то думала!.. Нет, Север — он и есть Север.
— Думаешь, у него получится? — торопливо спросила она, не желая, чтобы он догадался, почему она смеется.
— Не знаю.— Вожак пожал плечами.— Одно могу сказать точно: либо Мурзио сделает из Ганы святую, либо она из него развратника.
Соня снова рассмеялась и подумала, что интересно будет посмотреть, какое из предположений возлюбленного окажется верным.
Жрец проснулся в отличном расположении духа. Солнце палило вовсю, но в тени раскидистых буксов царила приятная прохлада. Девушка давно уже поднялась и, когда Мурзио с наслаждением ополоснул лицо ледяной водой из ручья, позвала его завтракать. Он с удовольствием отметил, что, оказывается, проголодался, как волк. Пригласив его, Гана развернулась и пошла прочь, а зингарец с восторгом смотрел ей вслед, досадуя на себя, но не находя сил отвести взгляд.
С тех пор как митрианец не совсем по своей воле попал в компанию зверопоклонников, он с неудовольствием стал отмечать, что Гана все чаще приковывает к себе его внимание. Но, что самое неприятное, он ничего не мог с собой поделать. Мурзио стиснул зубы и поклялся себе, что ни за что не поддастся на нехитрые женские уловки. Не даст Деркэто — проклятой прислужнице Великого Змея — возобладать над волей Митры!
Приободренный своим твердым решением, жрец заторопился за девушкой. Подойдя к еще горевшему костру, он уселся на мягкий мох перед расстеленной скатертью с едой. Выбор оказался небогатым: жаркое, остатки лепешек да немного майелинов. Мурзио в своих скитаниях привык подолгу обходиться и меньшим, а потому, весело напевая легкомысленный мотивчик, чего уже давно не делал, отхватил кусок мяса и принялся с аппетитом уплетать его.
Вот только откровенно призывные взгляды девушки все больше смущали зингарца. Он вновь поймал себя на том, что и сам смотрит на спутницу вовсе не равнодушно, и с трудом перевел взгляд с ее стройных ножек на далекое озеро. Заметив его состояние, Гана поднялась и потянулась по-кошачьи, всем телом. Мурзио едва сдержался, чтобы не выругаться.
«Что же ты медлишь, жрец?! — спросил он себя.— Если так пойдет и дальше…» Что же произойдет, «если так пойдет и дальше», он додумывать не стал, опасаясь, что мирское начало победит.
— Послушай, Гана,— дрожащим голосом начал он,— я все хотел спросить…
— Да?
Девушка с интересом посмотрела на жреца. Она-то как раз не испытывала и тени той робости, что терзала митрианца.
— Ты тоже веришь в зверобогов?
— Я? — Она кокетливо пожала плечиком.— С чего ты взял?
— Ну, ты же с ними, а они…— пролепетал мужчина и, покраснев, умолк под ее насмешливым взглядом.
— Ты ведь тоже с ними,— ехидно заметила девушка.— Расскажи мне о митрианстве,— неожиданно попросила она, усаживаясь рядом.
Мурзио поежился и отодвинулся, стараясь не смотреть на искусительницу.
— Митрианство — самая правильная из религий,— начал он, невольно поморщившись: слово «правильная» ему не понравилось.— Она не просто направляет человека по жизни, но и позволяет ему получить все, что он только пожелает.