Гораздо больше его занимала сама воровка. Прекрасная фигура, высокая грудь, которую не могла скрыть даже просторная рубаха... Теперь он понимал Ханторека, который настаивал на том, чтобы беглянке не причиняли вреда. Неизвестно, насколько она может оказаться полезной клану, но в том, что сам Ханторек имел на нее виды, сомнений нет. Только зря это он. Кучулуг сдержанно улыбнулся. Этому хорьку с такой дикой кошкой не совладать, особенно когда она поймет, как попала сюда. И вот тогда настанет его, Кучулуга, черед! Правда, есть еще Север, но этот болван никогда не интересовался женщинами, так что и вспоминать о нем нечего.
Альрика скакала последней по проложенному мужчинами пути. Ей оставалось только уворачиваться от ветвей да не упускать из виду спутников. Радость и горечь боролись в ее душе. Она понимала, что друзья ее, скорее всего, погибли или скоро погибнут, но, избежав их участи, ничего не могла с собой поделать: радость брала верх над горем.
Она даже не поняла, что случилось. Темные силуэты деревьев все так же быстро проносились мимо, но вместо неба перед глазами вдруг замелькала земля. Девушка почувствовала, что вылетает из седла.
Сначала она удивилась, но, когда почувствовала, что лежит на земле, поняла все. Альрика хотела закричать, но не смогла. Мир подернулся туманной пеленой, и девушка увидела расплывчатые фигуры, которые подходили все ближе и ближе. Она еще успела осознать, что ее поднимают и несут куда-то, и мир погрузился во тьму.
Впервые в жизни Соня поняла, что влипла, и влипла крепко. Два дюжих стражника заломили ей руки, а еще двое связали их за спиной. О побеге не стоило и мечтать: куда ни взгляни — всюду охрана.
Девушка с ненавистью посмотрела на могучего красавца, спокойно объяснявшего, как он с первого взгляда обнаружил тайное убежище, которым она так гордилась. Наверное, если бы взгляд человека на самом деле мог жечь, на месте силача с благородным лицом аквилонского вельможи, которых она всю жизнь презирала, уже дымилась бы кучка обугленных костей.
Стражник грубо толкнул девушку в спину, и не упала она только потому, что конец связывавшей ее руки веревки держал его напарник. Она развернулась и зло посмотрела на мужлана, но тот лишь расхохотался, уперев руки в бока й запрокинув голову. Зря он это сделал. Руки пленницы, конечно, были связаны, но ноги-то оставались свободными. В следующее мгновение ее сапожок воткнулся стражнику в низ живота, и хотя упал тот лишь чуть погодя, смеяться перестал сразу, а на душе у Сони немного полегчало. Его напарник замахнулся, но стоявший рядом с седой женщиной красавец остановил его:
— Нет!
Стражник застыл с поднятой рукой, но через мгновение, словно очнувшись, осторожно подтолкнул пленницу, показывая, что надо идти. Его напарник с трудом поднялся и заковылял следом по дорожке, упиравшейся в одну из боковых дверей дворца.
Очутившись внутри, они прошли по короткому прямому коридору до лестницы, начали спускаться в подземелье и через два пролета, повернув направо, двинулись вдоль ряда сводчатых дверей. Миновав две первые, они остановились перед третьей, и стражник тронул Соню за плечо. Она поняла, что долгое путешествие из Шадизара подошло к концу. Второй стражник вышел вперед и загремел ключами, отпирая огромный, как на городских воротах, замок. Соню ввели внутрь.
— Раздевайся! — приказал грубый голос.
— Еще чего! — огрызнулась Соня и гордо вскинула подбородок.
Охранник устало вздохнул, нагнулся и, неожиданно бросившись вперед, схватил ее за ноги. Прежде чем девушка успела сообразить, что происходит, второй охранник начал кромсать ножом ее одежду.
— Сапоги тоже резать? — спросил стражник, развязывая ей руки.
— Сама сниму,— хмуро ответила Соня, понимая, что деваться все равно некуда.
Сунув под мышку сапоги и остатки одежды, он смерил ее насмешливым взглядом.
— Посиди здесь и подумай,— вполне мирно посоветовал он и пошел к двери.
— О чем? — поинтересовалась Соня.
— О том, что тебя ждет,— не оборачиваясь отозвался, тот.
— И что меня ждет?
— Вот об этом и подумай! — расхохотался он, искренне радуясь своей незатейливой шутке.
— Иди, я останусь,— хмуро пробасил его напарник.
— Ты что это задумал? — забеспокоился шутник.
— Она ударила меня...
— Забудь об этом. Ты слышал, что сказал Север, и знаешь, что тебя ждет, если ослушаешься приказа Вожака.
Он отобрал у напарника ключи и торопливо запер дверь, словно опасался, что даже угроза расправы не остановит его товарища.
— Ну что же, сегодня ночью выдалась славная охота,— сообщила Разара,— но завтра предстоит не менее тяжелый день. Все мы устали, всем необходим отдых, но мы его заслужили. Жду вас у себя в полдень.
На прощание она окинула обоих мужчин благодарным взглядом и направилась в свои покои. Мать-настоятельница шла и думала о пленнице, все больше убеждаясь в том, что девушка — именно тот человек, которого она искала долгие годы. Явно смела, умна, горда, красива. Как раз такая подруга и нужна Северу. Конечно, девушка своенравна, но, хвала Белой Волчице, они смогут справиться и не с такой гордячкой. Правда, лучше бы она согласилась сама...
Оставшись в одиночестве, Соня наконец-то осмотрелась. Камера оказалась почти квадратной, со сводчатым потолком. Стены, похоже, не сложены, а вырублены в толще гранита. Тяжелая дубовая полукруглая сверху дверь с небольшим решетчатым окошком явно выполнена умелыми мастерами. В углу лежала огромная охапка свежей соломы. Девушка ухмыльнулась: похоже, здесь принято заботиться о пленниках... Даже застелили солому чистым полотном!
В держателе на стене горел свежий факел, и света пока хватало. Можно, конечно, бросить солому под дверь и поджечь ее, но это ничего не даст. Ее просто переведут в другую камеру, а может быть, зальют пламя и оставят в темноте дышать вонючим дымом.
Прислонившись к стене, Соня присела на корточки и задумалась. Особенно ее злило то, что она не могла понять, в чем ошиблась, и не знала, что случилось с ее друзьями. Скорее всего, кто-то из них попался, но этот крик... Она покачала головой. Нет, так воров не ловят! С ней-то обошлись совсем иначе. Ее, правда, пнули не слишком вежливо, но ведь не станет же стражник, поймав воровку, целовать ей руки. Она вернула долг, но даже после этого ее никто не тронул. Одежду вот отобрали... Но это понятно — хотят унизить. Затравленный человек более послушен, да и не побежит никуда...
Соня подняла закрывавшее солому полотнище, надорвала его посередине, просунула в дырку голову — получилось некое подобие платья, стянула его на талии поясом из соломенного жгута и усмехнулась: по крайней мере, наготу прикрыла. Перестанут пялиться.
Но что же все-таки им надо? Несомненно, всех их заманили в ловушку, но зачем? Старуха наверняка знала, что готовится кража... Страшно подумать, какой переполох поднимется утром, когда обнаружат убитого монстра и пропажу кинжала. Может, уже обнаружили и сейчас явятся сюда...
Эти мысли невольно повергли Соню в смятение. Как поступят с ней, когда станет ясно, что же на самом деле произошло ночью? Тут на пощаду рассчитывать не приходится. Она убила охранника, кем бы он там ни оказался на самом деле, и украла святыню! Думай, Соня, думай!
Она с отвращением вспомнила стоявшего рядом с женщиной красавца. Как он упивался своей победой. С каким достоинством принимал похвалы, как изображал равнодушие, всем своим видом давая понять, что ничего особенного не совершил. И ведь самое обидное — ему действительно есть чем гордиться. Он переиграл ее и, что хуже всего, переиграл, честно. Да еще и защитил свою жертву от заслуженных побоев. Соня зло расхохоталась и почувствовала, что всей душой ненавидит этого человека.
Север затворил за собой дверь, налил вина и лишь слегка пригубил напиток: во рту пересохло, но пить не хотелось. Предстояло многое обдумать, а думать он привык если не на свежую, то уж, по крайней мере, на трезвую голову.